Сокровенный Афон - Горбов

кажется, все понятно, — сказал отец дьякон, задумчиво протирая снятые с носа очки. — Оставшись без духовного руководителя, схимник, судя по всему, положился во всем только на свое собственное разумение и не искал больше опытного старца. Вот и дошел он до «прелести» за пятнадцать лет жизни без всякого контроля. Да-а!.. Очень редко кто имеет от Бога дар рассуждения, который помогает ясно видеть все дьявольские хитрости и не дает подвижнику уклониться ни вправо, ни влево. У нашего «старчика», видимо, такого дара нет. Пока был у него духовный руководитель — он держался, а как не стало о. Никодима — рухнул. Как же его жалко-то! Ведь такой был подвижник! И вдруг — в «прелести»…

— Ну вот, — заключил Антон, — еще раз на его примере убеждаюсь в правоте слов святителя Игнатия Брянчанинова: ни в коем случае нельзя доверять никаким сверхъестественным явлениям. Нужно считать себя грешными и недостойными любых благодатных видений и откровений.

В это время внизу скрипнула дверь и на лестнице послышались шаги. Вошедший схимник нес в победно поднятой руке конверт с письмом.

— Вот кто мой духовный руководитель! Вот! Владыка Лавр! Это его письмо, — сказал он, немного отдышавшись. — А это фотография владыки.

Тут только мы заметили, что на стене архондарика, справа от двери, висела под стеклом большая фотография архиепископа Лавра из Джорданвилля в полный рост.

— Я на все беру у него благословение. Вот так: «Влады-ы-ы-ко, — подобострастно затянул он тоненьким голоском, — благослови-и-и!» И целую ему ножки, — схимник наклонился и поцеловал фотографию архиерея. Его сюсюкающий елейный тон и театральность движений неприятно нас укололи. — Да, да, владыка мне много помогает. Я его очень, очень уважаю.

Подойдя ближе, отшельник протянул мне письмо.

— Можете прочесть, — разрешил он.

Я взял у него исписанный с двух сторон лист бумаги и зачитал для своих спутников вслух. В коротеньком письме, написанном ровным широким почерком с большими пробелами между строк, владыка рассказывал о том, как оказавшись по делам на родине нашего «старчика» он по пути заехал в его родной город и даже служил там литургию. Затем, кратко описав свое пребывание в столице, а потом богословское совещание на теологическом факультете столичного университета, владыка в заключение преподавал схимнику свое архипастырское благословение, на чем и оканчивалось его письмо. Ни на какое духовное руководство в нем не было даже и намека. Безусловно, ссылка на владыку с другого континента была всего лишь отговоркой. Да и как может архиерей, являющийся настоятелем монастыря и одновременно ректором семинарии, руководить духовной жизнью афонского отшельника с ее специфическими особенностями и ежедневными искушениями?! Совершенно различный образ жизни, иная форма служения и посылаемых Богом испытаний не дает возможности в подобных случаях осуществлять постоянное духовное руководство. Но теперь, когда причина столь плачевного состояния схимника окончательно раскрылась, разговор можно было заканчивать, тем более что мы основательно устали за день.

Распрощавшись, схимник отправился к себе, а мы потушили свет и почти в полной темноте стали читать наизусть молитвы на сон грядущим. Неожиданно из-за гор выглянул ослепительно блистающий диск луны и прямо в море выплеснул широкую струю расплавленного серебра. Оно упало на воду и заискрилось в таинственном лунном свете, мерцая на гребнях темных волн Эгейского моря.

Перед тем как улечься по лавкам, мы решили проветрить свой длинный и узкий «кубрик». Бесшумно отъехала в сторону створка окна, и в крошечный архондарик сразу же ворвалась свежая струя теплого ночного ветра, неизвестно откуда принесшего с собой аромат цветущей герани. Где-то далеко-далеко внизу сонно вздыхало и ворочалось море. А над афонскими скалами звенели и радостно славили Творца неумолкающие цикады…

Прельщенный схимник

Мы уже заканчивали утреннее правило, когда к нам на «палубу» поднялся наш добродушный хозяин. Он был свеж и бодр, словно всю эту ночь сладко почивал на мягком ложе. Но мы-то прекрасно знали, что он не отдыхал вовсе. Сквозь сон было слышно, как из маленькой домовой церкви приглушенно доносился его звонкий голос, воспевающий Христа Жизнодавца.

— Пойдемте пить кофе, — пригласил он, улыбаясь.

Мы уселись за стол, стоящий у перекрестка «тоннеля», поеживаясь от утренней свежести. Антон, оценивая взглядом окружающее нас бетонное сооружение, маленькими глоточками потягивал из чашечки крепкий кофе.

— Но как же вы смогли доставить сюда столько цемента? — с удивлением спросил он схимника.

— О-о! У меня много помощников. Да вот, например, был однажды такой случай. Не хватило мне цемента, чтобы достроить ограду. Поднимаюсь на верхнюю площадку — я вам ее потом покажу — и громко кричу в сторону материка: «Де́спина! Передай своему отцу, чтобы завтра ко мне приехал!» Надо сказать, что в Салониках живет один из моих духовных детей — профессор математики местного университета. Когда я бываю на материке, часто у него останавливаюсь. С его пятилетней дочерью Деспиной мы в большой дружбе. Вот я и покричал ей, чтобы попросила отца приехать. На другой день пошел его встречать вниз, на пристань. Сходит он с кораблика на землю и спрашивает: «Отец, ты вчера звал меня?» Я говорю: «Да». А он рассказывает: «Подходит ко мне вчера после обеда Деспина и говорит: «Папа, я сейчас слышала голос нашего старца. Он просил передать тебе, чтобы ты приехал к нему завтра». Я вначале подумал, что ей показалось, но потом все же решил поехать и проверить, так ли это. А поскольку ты все время что-то строишь, решил захватить с собой несколько мешков цемента. Думаю, пригодятся. Вот и приехал к тебе». И мы стали с ним выгружать мешки на пристань.

Антон глотнул кофейной жижи и поперхнулся. Отец дьякон деликатно постучал его по спине, помогая откашляться. Мы встали и вслед за старцем поднялись по бетонным ступеням на верхнюю площадку. Вот здесь-то и открылась, наконец, тайна загадочного запаха, поразившего нас минувшей ночью. Вдоль этой маленькой площадки, у вертикально нависающей над ней стены желтого мрамора, яркой зеленью клубились пышные кусты герани, унизанные огненными шарами красных соцветий. Для нас, привыкших видеть герань только в цветочных горшках на московских подоконниках, это зрелище было действительно неожиданным. Только теперь стало ясно, откуда появился в скалах Карули этот давно знакомый запах, напоивший сладковатым дурманом всю округу.

— Землю, — сказал схимник, осматривая только что появившиеся ростки картофеля, — я носил сюда в мешках. Собирал буквально по горсточке в расщелинах. Да еще сверху спускал на веревках: там есть небольшие уступы