Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

Для высокомобильной войны создаются сборные мосты, при помощи которых можно преодолевать естественные препятствия, быстро перемещая войска как при отступлении, так и в ходе преследования противника. Чуть больше внимания Леонардо уделяет осаде городов и крепостей, составляющей большую часть военных усилий того времени: он перечисляет гидравлические системы для отвода воды из рвов; мостки и навесные лестницы для их преодоления и восхождения на стены; средства для разрушения крепостных стен, даже находящихся вне досягаемости артиллерии; подземные туннели для совершения вылазок или установки мин; а также средневековые метательные орудия, бриколи, мангонели и требушеты, но спроектированные по-новому, «непохожие на обычные».

Наиболее новаторские идеи приводятся в письме в контексте полевых сражений, ход которых в XV веке уже успело перевернуть огнестрельное оружие, от гигантских бомбард, способных обрушить и неприступные стены Константинополя, до еще очень неточных аркебуз и петриналей (ручниц). Здесь Леонардо ориентируется не на тяжелую, маломаневренную артиллерию, а на простое в обращении тактическое оружие: легкие бомбарды, из которых можно стрелять картечью, «градом мелких камней, летящих словно вихрь, и дымом своим вселяющих в противника великий страх, причиняя тяжкий урон и смятение». Далее – снова мортиры, бомбарды и метательные машины «прекраснейших и удобнейших форм, совершенно непохожие на обычные», и даже танки, «крытые повозки, безопасные и неприступные, для которых, когда врежутся они со своей артиллерией в ряды неприятеля, нет такого множества войска, коего не сломили бы». Наконец, для морского боя предлагаются бронированные корабли, способные выдержать попадание из бомбарды.

Однако по сути Леонардо – человек не военный и не такой уж специалист по оружию массового поражения, каким хотел бы казаться. Его технические, да и теоретические компетенции, несмотря на краткий военный опыт под конец флорентийского периода, весьма ограничены. Именно поэтому он стремится как можно скорее заполучить новые знания, для чего находит самые разные способы. И первый из них – разумеется, прямой контакт с другими инженерами, уже работающими на оборону герцогства. Результатом этого контакта, помимо появления в его лексиконе новых ломбардских и вообще нефлорентийских слов, становится напряженная разработка военных машин, о чем свидетельствуют многочисленные рисунки того времени. Зачастую машины эти – невероятных, гигантских размеров, вроде колоссальных арбалетов или бомбард, экстравагантность которых преобладает над практической пользой.

Именно поэтому в конце письма герцогу Леонардо высказывает опасение, что обещанные им чудесные приспособления могут показаться «невозможными и невыполнимыми», и заявляет о готовности «проделать с ними опыт» в Замковом парке.

Впрочем, войне посвящен не весь список. В последнем, десятом пункте, где говорится о «мирных временах», Леонардо наконец напоминает, что является художником, учеником Верроккьо, и перечисляет произведения архитектуры и гидротехники, скульптуры из мрамора, бронзы и терракоты, а также картины, которые способен создать: как обычно, «наравне с любым другим», то есть с готовностью состязаться с кем угодно и превзойти его, как уже сделал это, играя на лире.

После чего выкладывает козырь, который, как он считает, перебить не удастся: «Смогу работать над бронзовой конной статуей, к бессмертной славе и вечным почестям блаженной памяти синьора отца вашего и достославного дома Сфорца».

Этот совет явно дал Леонардо кто-то из сведущих придворных. Огромный конный памятник в честь его отца, Франческо Сфорца, осязаемый символ мощи, достигнутой династией повелителей Милана, – единственное художественное начинание, по-настоящему близкое сердцу Моро. Первый его проект восходит еще к 1473 году, временам правления покойного герцога Галеаццо Марии. Тогда им занимались ломбардские мастера Кристофоро и Антонио Мантегацца.

Как мы еще увидим, чтобы покорить воображение и потешить гордыню герцога, а значит, получить заказ, Леонардо увеличил размеры будущей статуи, задумав настоящего колосса. Ни одному итальянскому синьору, ни одному кондотьеру еще не ставили такого громадного памятника.

4

Инженер-архитектор

Милан, 1485–1490 годы

Впрочем, чтобы представить свое видение машин и приспособлений, описанных в письме Лодовико Моро, нужны не только рисунки, какими бы чудесными они ни были: понадобятся еще красноречие и коммуникативная стратегия сторителлинга[201].

Леонардо понимает: если он хочет убедить в чем-то l’entourage[202] придворных секретарей, гуманистов и самого герцога, ему непременно нужно улучшить свои языковые и коммуникативные навыки. Недостаточно просто говорить по-флорентийски, несмотря на престиж и культурную значимость, которые его родной язык успел обрести в Италии: нужно перенять манеры l’élite[203], притвориться, что знаешь латынь, использовать громоздкие выражения, достаточно устаревшие или редко употребимые, чтобы сойти за красивую цитату из древних авторов, которых он никогда не читал. Ему придется повзрослеть, нельзя больше оставаться тем ублюдком-простолюдином, которым он был во Флоренции. А лучший помощник в этом взрослении – книга.

И книга непростая: трактат риминийского гуманиста Роберто Валтурио De re militari («О военном искусстве»). Оригинал написан на латыни, а латынь Леонардо так и не выучил, но, к счастью для него, существует и перевод на вольгаре, выполненный Паоло Рамузио и совсем недавно, в 1483 году, опубликованный в Вероне Бонино Бонини. Книга с посвящением кондотьеру Роберто Сансеверино, генерал-капитану Венецианской республики, и множеством гравюр на дереве стала одним из самых красивых иллюстрированных томов эпохи Возрождения. Жадно набросившись на нее, Леонардо впервые в жизни чувствует необходимость занести куда-нибудь свои читательские впечатления, выписать наиболее поразившие отрывки. Отдельных листов бумаги, которыми он до сих пор пользовался для рисования, заметок и черновиков, ему теперь недостаточно, и он идет в лавку, чтобы купить уже переплетенные.

Так в 1485–1487 годах появляется первая рабочая тетрадь Леонардо, ныне известная как Манускрипт B и с методологической точки зрения мало чем отличающаяся от привычных гуманистам записных книжек. Многие из ее листов содержат фрагменты, временами даже с указанием номеров страниц, из книги Валтурио, в свою очередь служащей не столько для изучения военной техники и тактики, сколько для того, чтобы поднять лексикон читателя до уровня гуманистов, приблизив к великой традиции античных авторов, auctores, или altori, как он их называет, доселе практически неизвестных.

Будучи дилетантом, Леонардо с удовольствием переписывает или перерабатывает в своей тетради изречения древних, надеясь зафиксировать их в памяти и, возможно, использовать позже: «Вергилий говорит: он носил гладкий щит, без украшений, поскольку у древних настоящим украшением, как подтверждают очевидцы, был сюжет, изображенный на щите в обрамлении из соединенных, скрещенных и видоизмененных оленьих рогов. […] Лукреций, в-третьих, о природе вещей: древним оружьем людей были руки, ногти и зубы[204]»[205]. В военных машинах его тоже привлекает не их реальная осуществимость, а творческий импульс, позволяющий вообразить эти фантастические орудия: самоходные танки, невероятный архитронит (фантастическую паровую пушку), машинерию для подводной войны, самые разнообразные образцы холодного оружия (мечи, кинжалы, копья), ужасающе схожие с