Сама невинность для магната - Ольга Грон

А в те моменты, когда язык Германа скользит в меня, вскрикиваю и цепляюсь в мощные мужские плечи. И Касаткину явно нравится моя реакция. Он продолжает издеваться с особым энтузиазмом, доводя меня до полного одурения. Ускоряет темп, срывая все новые и новые стоны. И мне уже самой хочется большего.

Сколько все продолжается? Счет времени давно утрачен…

Я больше не боюсь и хочу ощутить в себе его мужскую плоть, хочу, чтобы он вошел. Но босс совершенно не торопится, доводит меня до нужной ему кондиции.

Интересно, у него когда-нибудь были девственницы? Он делал с ними то же самое?

Глупая мысль возвращает меня в реальность. Напрягаюсь.

— Все хорошо? — поднимается он, внимательно рассматривая мое лицо.

— Да, нормально, — бормочу я, пребывая в странном состоянии.

— Теперь понятно, почему ты так себя вела. Ладно, попробуем. Если пойдет совсем туго, предпримем что-нибудь еще, — говорит Герман, подтягивая меня повыше на постели. — Постарайся ни о чем не думать. Лежи спокойно. Так будет легче.

— Это звучит как приговор, — язвительно усмехаюсь я.

— Пожалуй, твой красивый ротик тоже стоит занять нужным делом, чтобы поменьше болтала глупости. Но не сегодня, — отзывается Герман, разводя мои ноги в стороны.

И я уже чувствую, как он растягивает меня изнутри своим членом.

Не могу дышать. Даже сказать ничего не выходит. Вообще стараюсь не двигаться. Такое впечатление, будто меня на кол насадили. Удивительно ощущать в себе мужской аппарат, который проникает все глубже. Боль совсем не такая, как я предполагала. Я ждала чего-то другого.

Кусаю губы, стараясь не паниковать. Хотя куда уж больше паники!

— Тесная, черт побери! Ты такая тесная! — рвано говорит Герман. — Потерпи немного, скоро все пройдет. — И неожиданно толкается вперед, проникая еще глубже.

Вскрикиваю, мотаю головой, боюсь даже шевельнуть нижней частью тела, которую охватывает острая боль. Я не была готова к такому повороту.

— Вот и все, — выдыхает он, но пока не шевелится, дает возможность привыкнуть к его размерам. Затем частично выходит и вновь продвигается внутрь.

— Мне больно, — сообщаю ему очевидное.

— Знаю, котенок. Но так надо, — хрипло отвечает Герман, продолжая двигаться во мне неторопливо. Целует губы, щеки, по которым катятся слезы. — В следующий раз будет уже приятнее. Вот увидишь.

Не хочу даже спрашивать, какой-такой «следующий раз» он имеет в виду и с кем.

— Ты не надел презерватив, — неожиданно соображаю я.

— Не волнуйся, я не заразный.

— Да я и не волнуюсь, просто…

— Тшш, я сам все знаю, — целует он меня в кончик носа.

И я вдруг понимаю, что боль частично отступила. Конечно, это совсем не то, о чем иногда болтают мои подруги в университетской курилке. Не скажу, что сильно приятно. Но все-таки я больше не чувствую тех мерзких спазмов. Просто во мне словно ходит мощный поршень, вперед-назад.

Заметив, что я уже не так скованна, Герман слегка увеличивает темп.

— Все, я больше не могу, потерпи еще немного, — обхватывает он мои бедра ладонями и делает несколько быстрых толчков, от которых я вздрагиваю. — Сейчас…

Он достает из меня агрегат — и тут же приходит облегчение.

Герман кончает мне на живот, придерживая свой член рукой, размазывает по коже липкую жидкость. Откидывает назад голову. Тяжело дышит, будто только что вернулся с пробежки.

Меня всю колотит. Под конец акта даже стало немного приятно, или мне показалось? Я толком ничего и не поняла, больше ощущала испуг и неловкость. Закрываю глаза.

— Ну что, стоит поздравить тебя с новым свершением? — слышу ироничный голос.

— Да как хочешь, — отзываюсь я.

— Ты просто чудо, — гладит он мою щеку.

Интересно, ему самому хоть понравилось? Знать бы, о чем думает! Наверное, о том, какая наивная дурочка оказалась сегодня в его постели. Впрочем, так оно и есть. Но уже ничего не поделать, не вернуть, как было.

Самое страшное для меня позади. Но вряд ли я решусь на подобный эксперимент в ближайшее время. Если вообще когда-нибудь надумаю…

— Пойдем вместе в душ, — предлагает Герман, отвлекая от раздумий.

— Не надо, лучше я сама.

— Да не волнуйся, сегодня я тебя больше не трону. Надо сделать перерыв.

— Все равно. Я хочу принять душ в одиночестве.

— Я уже боюсь тебе что-то говорить, — разводит он руками.

— Да не надо ничего говорить. И так все ясно, — отзываюсь я, поднимаясь с кровати.

Такое ощущение, что между ног до сих пор что-то мешается. Взгляд останавливается на кровавых пятнах, расползающихся по белоснежной простыне. И я вздрагиваю.

Но Касаткин делает вид, что ничего не замечает.

— Чистые полотенца в шкафу, там же есть банные халаты. Бери все, что тебе нужно.

— Разберусь как-нибудь, — отмахиваюсь я и скрываюсь за соседней дверью.

Стоило бежать раньше, пока дело не дошло до секса. Была ведь возможность, он сам говорил, что может остановиться… Экспериментаторша фигова!

Я только что переспала со своим начальником!

Я не жалею о случившемся. Просто не могу привыкнуть к этой мысли. Она не дает мне покоя все то время, пока я стою под потоком теплой воды, смывая с себя следы нашей бурной деятельности. Доигралась с огнем! Вот и что теперь будет?

Надо ехать домой. Вот сейчас, только выйду из душа — и сразу же уеду.

Не станет же Герман держать меня тут силой?! Сам сказал: на сегодня все. Но вдруг передумает? Еще один раз я точно не выдержу, потом вообще ходить не смогу.

Приняв решение, заворачиваюсь в большое полотенце и возвращаюсь в спальню.

Глава 21

Открываю глаза — и сразу с ужасом доходит, что я лежу в одной постели со своим озабоченным боссом. Вчера он так и не отпустил меня, уговорил остаться до утра. А я и сама не могла больше спорить: слишком устала, еще и перенесла стресс. Все же не каждый день лишаешься невинности. Такое бывает один раз в жизни.

Но, вопреки моим страхам, Герман больше не требовал секса. Мы просто целовались, а потом лежали в обнимку, пока меня окончательно не сморил сон.

Сейчас Касаткин крепко спит. Его мускулистая обнаженная грудь при этом равномерно поднимается в такт дыхания. Рассматриваю красивый профиль, и мне даже не верится в случившееся. Я и представить не могу, что будет дальше.