Апокрифы Древней Руси. Тексты и исследования - Автор Неизвестен

пользу пришедшим. И так отошла душа преподобного отца Зосимы, таким же образом, как и души блаженных. Ангелы Божьи похоронили тело святого Зосимы. Как многоценное мирро, целовали душу его, которая была светлее солнца. И в тот час выросли семь финиковых деревьев на месте том, и источник святой[235] остался до нынешнего времени для исцеления и спасения душ и для услаждения всех, кто приходит.

Мир всем, слушающим житие блаженных людей! Мир всем, почитающим память святого Зосимы! Да будет Бог им помощник и спаситель! Блаженны и те, кто прочитает житие святого Зосимы, и те, кто слушает его с любовью. Да сподобит их Господь жизни блаженных в этом веке и в будущем! Богу нашему слава и ныне и присно.

КОММЕНТАРИИ

«Хождение Зосимы к рахманам» — византийский апокриф, датируемый приблизительно V в. Прототипом главного героя мог являться Зосима Киликиец, о котором упоминается в «Луге духовном» Мосха, или Зосима из «Жития Марии Египетской».

На Руси «Хождение Зосимы» было известно уже в XIV в. Наиболее ранний список апокрифа, к сожалению не сохранившийся полностью, вошел в состав Паисьевского сборника (см.: Памятники... Т. П. С. 78-81).

Хотя «Хождение Зосимы» было включено в Индексы запрещенных книг, о нем упоминается в «Молитвеннике Киприана» 1376-1406 гг. К апокрифу обращались и представители церкви. Василий Калика, архиепископ Новгородский, в своем послании к тверскому епископу Феодору доказывал реальность земного рая и в качестве одного из доказательств ссылался на «Хождение Зосимы». Апокриф использовался как авторитетный источник в идейных спорах на эсхатологические темы. Эти споры во многом были связаны с недостаточно четкими указаниями относительно рая в Писании. В Ветхом завете говорится о существовании земного рая, созданного для Адама в Эдеме, на Востоке. В связи с этим в средневековых географических трактатах рай представлялся вполне реальной страной, хотя путь в него понимался прежде всего символически, как достижение святости. Так, в «Космографии» Козьмы Индикоплова земля разделена на две части Океаном. В той части, края которой соприкасаются с небом, находится рай (см.: Редин Е.К. Христианская топография Козьмы Индикоплова. М., 1861. С. 35). В Новом завете нет упоминаний о земном рае; рай локализован на третьем небе во II Послании апостола Павла Коринфянам (II Кор. 12, 2-4). Кроме того, райское блаженство в Новом завете понимается в основном как блаженство духовное: праведников ждут покой (Евр. 4, 3, 11; Откр. 14, 13); отсутствие страданий и печалей (Отк. 7, 16-17); общение с праотцами и ангелами (Мат. 8, 1; Лук. 8, 28-29; 16, 22); лицезрение Бога (I Кор. 13, 12; II Кор. 16, 22). Блаженство телесное вместе с тем не могло отрицаться полностью, так как это противоречило бы догмату о воскресении мертвых.

Новгородский архиепископ Василий, не отрицая полностью существования «мысленного» рая, считает, что увидеть его можно только после второго пришествия: «А мысленный рай, то есть, брате, егда вся земля искушена огнем будет» (ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1-2. СПб., 1908. С. 388). Все «мысленное» представляется архиепископу Василию слишком абстрактным:

«Но все мысленно мнится видением» (там же). Василия Калику больше привлекает концепция материальности рая. Возможно, интерес к этой теме представителя церкви объясняется стремлением противопоставить свою точку зрения новгородских еретиков, стригольников, отрицавших догмат о воскресении и воздаянии в ином мире. Вместе с тем позиция новгородского архиепископа представляется весьма уязвимой с точки зрения ортодоксии. Рай оказывается слишком «материальным» в изображении Василия Калики. Не случайно он прибегает к «вещным» доказательствам, апеллируя при этом к апокрифической литературе. Агапий принес из рая хлеб, Ефросин — три яблока. Ссылки на апокрифы, в том числе и на «Хождение Зосимы к рахманам», в данном случае весьма характерны: именно в апокрифах потусторонний мир изображается с конкретностью, приближающей его к земному.

[ЖИТИЕ МАКАРИЯ РИМСКОГО][236]

Умилимся и мы, убогие и недостойные иноки, Сергий, Феофил, Югин. Вы же, отцы и братия, послушайте [рассказ] отрекшихся от жития этого пагубного, мирского. Вошли мы в монастырь отца нашего Асклепия, в Месопотамии, в Сирии[237], между двумя реками; одной имя — Евфрат, а другой — Тигр. Отпевши час 9-й[238], [и] сели втроем на месте тихом, друг друга расспрашивая о посте и о воздержании монашеском. И вошел одному из нас в сердце помысел Божий [благой]. И сказал Феофил братьям своим, Сергию и Югину: «Хотел бы я всю жизнь ходить и странствовать по земле, чтобы увидеть, где небо соединяется с землей». И сказали оба брата: «Феофил, ты нам вместо отца, и мы не оставим тебя».

И той же ночью вышли мы из монастыря тайно.

Шли мы в Иерусалим 13 дней и поклонились гробу Божьему и честному кресту. Пришли в святой Вифлеем и поклонились святой пещере, где родился Христос. И видели звезду[239] и источник.

Прошли мы далее два поприща и нашли место, где ангелы пели славу в вышних Богу[240]. И возвратились [мы], и взошли на гору Елеонскую, на которую Христос восходил[241]. И пришли в Иерусалим, и пробыли там 12 дней, посещая монастырь и молясь Богу. И не надеялись вернуться в мир.

И повернулись мы к восходу солнца, [и] шли восемь дней, и перешли реку Тигр, и вошли в землю Персию, на поле чистое под названием Азия, где убил святой Меркурий Юлиана Парвата [отступника][242].

И вошли мы в город под названием Котисофон[243]. В том городе лежат [захороненные] три отрока — Анания, Азария [и] Михаил[244]. И поклонились мы трем отрокам, и прославили Бога, проведшего [нас] [через] землю Персидскую. И вошли мы в землю Индийскую [через] четыре дня, и нашли одну хижину индийскую, пустую, в которой не было людей. И войдя [в нее], прилегли там. И не было в месте том города, но у каждого имелась хижина. И были мы в той хижине два дня.

И вот пришли два андрогина[245], носящие на головах венцы дивные. И, увидев нас, испугались очень. И возомнили они, что мы соглядатаи земли той. И, пойдя, собрали на нас людей. И было их две тысячи мужей. И, придя, увидели нас, поклоняющихся Богу.

И взяли они огонь, желая сжечь нас. Мы же, испугавшись, выбежали [из хижины] и встали посреди них, не имея возможности бежать. Они же говорили [что-то], а мы не понимали языка их, а они — нашего. И, взяв [нас], повели нас, и заперли в