Восток в новейший период (1945-2000 гг.) - Коллектив авторов

стране достаточно комфортным. По расчетам специалистов ООН, Японии придется принять к середине XXI в. свыше 33 млн. иностранцев (включая членов их семей). На рубеже веков их численность составляла примерно 1,2 % от общего числа жителей (нелегалы, конечно, не включены).

Затянувшаяся экономическая депрессия в 1990-е годы не очень сильно сказалась на уровне и качестве жизни населения, т. е. на его повседневной жизни. Хотя в этот период, в отличие от предыдущего, замедлился рост реальных доходов населения (заработная плата почти не росла, а в некоторые годы даже снижалась), в целом по объему и структуре расходов на приобретение товаров и услуг Япония находилась на уровне большинства развитых стран, а по степени распространения электронной и электробытовой техники занимала одно из первых мест в мире. Особо надо отметить структуру питания японцев, которое признано в Европе и США здоровым и правильным. Кроме того, в Японии был достаточно высок уровень медицинского обслуживания, наблюдалось сравнительно хорошее состояние окружающей среды. Страну отличал низкий уровень преступности (Токио считался самым безопасным среди крупных городов мира) и высокая раскрываемость преступлений, особенно тяжких (в 1998 г. было раскрыто 98,5 % убийств). Другими словами, условия жизни японцев комфортны. Зримым тому доказательством являлась самая высокая среди развитых стран продолжительность жизни — в 1998 г. 84 года для женщин и 77 — для мужчин.

Опыт предыдущего развития Японии дает возможность предположить, что и в XXI в. в условиях глобализации национальные особенности будут продолжать играть важную роль в успехе или неуспехе ее социально-экономического развития. Как ни одной другой азиатской стране Японии присуща этническая, религиозная, культурная и социальная однородность, что вкупе с удаленным географическим положением обеспечивает определенную степень национальной сплоченности. Когда речь заходит о национальных интересах, а конкретно — о кардинальных реформах, то возможно достаточно быстро установить консенсус, который поможет переломить ситуацию последнего десятилетия XX в. Однако, поскольку решение структурных проблем требует значительного времени, можно полагать, что позитивные результаты реструктуризации будут достигнуты не так быстро.

Выравнивание экономического и политического потенциалов.

Окончание холодной войны, прекращение острой межсистемной конфронтации в мире, сдвиги в геополитическом раскладе сил, появление новых проблем и угроз на глобальном и региональных уровнях заставили Японию начать пересмотр стратегических и тактических задач во внешней политике, активизировать усилия по их претворению в жизнь. Распад СССР и крах коммунистической идеологии создали предпосылки для эволюции всей послевоенной системы безопасности, так как она базировалась на советско-американской конфронтации. Непосредственно на японо-американский альянс завершение периода холодной войны прямого воздействия не оказало, но изменение послевоенной системы международных отношений не могли не сказаться на внешней политике страны. Оставаясь в рамках союза со своим главным стратегическим партнером, Япония начала активизировать практически все направления внешнеполитической деятельности.

Определяя приоритеты на 1990-е годы, МИД страны выдвинул на первый план программу расширения международного сотрудничества с упором на увеличение экономической помощи, активное участие в деятельности ООН, в том числе в миротворческих операциях, расширение культурного обмена, решение экологических проблем, поддержание международной торговли. И только затем, в порядке их значимости, перечислялись географические направления внешней политики США, Западная Европа, Азия, СССР, Китай. Япония не только расширяла свои глобальные позиции, но и искала пути более глубокого проникновения в мировое экономическое пространство. Другими словами, происходила определенная глобализация внешней политики.

Однако агрессия Ирака против Кувейта в 1990 г. бросила вызов всему новому мировому порядку, неотъемлемой частью которого провозглашала себя Япония. Война в Персидском заливе (февраль 1991 г.) оказала серьезное влияние на изменение внешней политики страны, прежде всего, в отношении обороны и безопасности, а также затронула и внутриполитические проблемы. Встал вопрос о необходимости приведения ст. 9 конституции в некоторое соответствие с потребностью участия во внешнеполитических акциях по наказанию агрессора, а также о степени подчиненности внешнеполитического курса Японии в области обороны и безопасности международно-политическому курсу США. Надлежало также решить вопрос о степени согласованности политики Японии и стран АСЕАН.

Участие Японии в акциях мирового содружества против Ирака вкратце сводилось к дилемме: деньги или люди и деньги. Иначе говоря, должна ли страна оказывать только финансовую и техническую помощь в проведении операции «Буря в пустыне» или личный состав японской армии — Сил самообороны — должен принять непосредственное участие в боевых действиях. Япония не располагала законодательной базой для прямого и непосредственного участия своей армии в миротворческих операциях ООН. Поэтому правительство Японии сосредоточилось на оказании финансовой поддержки странам Персидского залива, понесшим материальный ущерб, и многонациональным вооруженным силам антииракской коалиции. Всего Япония выделила 13 млрд. долл., из них только 2 млрд. пошло на помощь арабским странам, а остальные — многонациональным силам.

Несмотря на это, США и страны Запада негативно отнеслись к позиции Японии, обвинив ее в том, что она снова решила «отсидеться», «откупиться» от решения общих проблем. Сильнее зазвучали такие характеристики страны, как «экономическое животное», «политический карлик с большим кошельком» и т. п. Позицию Японии не без иронии в зарубежной прессе оценивали формулой «Слишком мало, слишком поздно». О ней говорили, как о странной политической аномалии: «экономическая сверхдержава без соответствующей военной политики и политического руководства».

Без преувеличения можно сказать, что война в Персидском заливе стала определенным переломным моментом в послевоенной истории Японии. Она заставила правящую элиту кардинально переосмыслить политическую роль страны на международной арене, задуматься о повышении своей значимости для решения общих мировых проблем. События выявили, прежде всего, разность подхода к ним внутри Японии (наличие достаточно сильной оппозиции политике правительства в отношении поддержки мирового сообщества) и вне ее. За рубежом пацифизм Японии называли проявлением безответственности и попыткой оправдать свое бездействие. Изоляционистская позиция страны нанесла несомненный ущерб ее международному престижу и поставила под сомнение дееспособность внешней политики.

В частности, японский министр иностранных дел не был приглашен после окончания боевых действий на мирную конференцию по Ближнему Востоку в Мадриде. Наиболее открыто выразил свое недовольство позицией Японии сам Кувейт. Правительство этой страны закупило целую рекламную полосу в «Нью-Йорк таймс», чтобы выразить благодарность всем, кто принимал участие в ее освобождении, не включив в список только Японию.

Позиция Японии во время войны в Персидском заливе вновь подтвердила зависимость ее оборонной политики от военной политики США. Можно с уверенностью сказать, что она не слишком опасалась за судьбу нефтеносной зоны, понимая, что нежелательного исхода США просто не допустят. Другими словами, Токио вновь вручил защиту своих национальных интересов главному стратегическому партнеру, а основное внимание в это время было направлено на страны АСЕАН, ибо ее собственный внешнеполитический курс, как и раньше, был спроецирован на АТР. В условиях смягчения конфронтации между двумя сверхдержавами на рубеже 1980-1990-х годов, потепления отношений между Китаем