Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Ну да, — соглашается генерал. — Сразу за западной стеной начинается.

— Так вот, в него не заехать, — объясняет капитан. — Перегорожено стеной.

— Что? — не понимает Волков. — Какой ещё стеной?

— Хорошей стеной, из камня, аршин девять высотой. И дверей в той стене нет, да и по горам ещё попробуй ту стену обойди, — и, чуть помедлив, Мильке ещё и добавляет: — А через ту стену ещё и мертвечиной несёт.

Волков закрывает глаза, откидывает голову, молчит. Ему снова жарко, снова хочется пить.

«Господи! Зачем я здесь? Зачем мне эти стены, перекрывающие ущелья, зачем Брюнхвальд тащит сюда пушки? Зачем мне знать про отряды горцев, что собираются в какой-то горной дыре? Зачем? Зачем? Почему я не в Эшбахте наконец или не у Амбаров любуюсь из окна дома рыжеволосой госпожи Ланге на реку?».

Но он понимает, что все эти вопросы — это от лукавого, и толку от них — ну никакого, а вот настроение они ему точно портят. Он протирает лицо ладонью, вздыхает и спрашивает:

— Значит, стена высотой в три копья перегораживает ущелье, и стену ту по горам никак не обойти?

— Именно так, господин генерал, — отвечает Мильке. — Не обойти. Скалы везде крутые.

Волков ещё раз взглянул на валявшегося под лестницей пленного; конечно, он мог бы ещё много всего рассказать, но генерал боялся, что тот подохнет раньше времени, подлец. Решил дать тому отдохнуть, не стал его тревожить. И он спросил у Мильке:

— Капитан, вы, кажется, бросили лестницы на подъезде к замку?

— Именно так, генерал, как узнали, что они больше не нужны, так и бросили их у дороги, чтобы идти быстрее.

— Найдите лестницу. Посмотрите, что там за стеной. А то со стены ничего внизу не видно. А мне надобно знать, что у нас под боком, — он не стал договаривать вслух. Но подумал: «Вдруг ещё драться тут придётся».

— Я всё сделаю, генерал, — обещал ему Мильке.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 27

⠀⠀

А тут наверху и Вилли объявился; поняв, где находится командир, он доложил:

— Господин генерал, тут наверху ни одного тела мы не нашли.

«Вот как? А куда же они своих мертвецов дели, куда фон Флюгена девали? Из замка они вывезти тела не могли. Сложили куда-то? А куда? — барон снова взглянул на спящего под лестницей пленного; он, наверно, мог бы о том сказать, но генерал снова не решился его будить. — Ладно, потом, пусть чуть отдохнёт».

И тогда он спросил у майора, не вставая со своего табурета:

— Вилли, а есть там в покоях чем поживиться?

— Навалом! — кричит командир мушкетёров. — Одного женского платья сотня штук, да всё бархат, атлас, все береты с редкими перьями, там одних перьев, я думаю, на сто талеров. Сейчас сносить будем. А ещё балдахины на кроватях, обивка стен роскошная в спальнях, начали отдирать потихоньку, зеркала большие везде, тут даже паркеты надо бы разобрать, жалко оставлять такую красоту. Тут и мебель есть из дуба, есть из ясеня, всё резьбы удивительной. Канделябры и простые подсвечники, подносы, посуда… Всего в достатке.

«Паркеты… Да, жалко… Но вот зеркала, мебель, подсвечники в моём новом доме будут кстати, может, и обивка подойдёт. К вечеру придёт Карл, и тогда займёмся замком по-настоящему».

— Вилли, друг мой, скажите солдатам, чтобы обивку отрывали аккуратно, — кричит ему в ответ генерал. — Чтобы не рвали поди как. Чтобы не били и не ломали ничего. И всё пусть сносят сюда понемногу. И платья тоже, и башмаки, и прочее. В общем, всё, что цену имеет.

— Будет исполнено, господин генерал.

Снова вылез из подвалов сержант и сообщил:

— Господин, там вина ещё много. Бочки почти все пробиты, — он показал Волкову свой мокрый башмак, — вина на полу по щиколотку, но в каждой пробитой бочке ещё винцо-то осталось, и сладкое есть, и кислое, некоторые бочки наполовину полны, и пустые бочки есть целые, мы с ребятами вот что подумали… Может, слить всё оставшееся вино в целые бочки. Зачем добру пропадать? Ребята Брюнхвальда не откажутся, когда придут, от пары кружечек.

— Да, мысль хорошая, сливайте, — соглашается барон. Действительно, зачем пропадать вину. Пусть даже перемешанное, оно всё равно придётся его людям по вкусу. Не такие уж они тонкие ценители, чтобы нос воротить от подобного пойла. — Только не вздумайте собирать вино с пола.

— Не собирать? — кажется, сержант до этого сразу и не додумался, но теперь, когда генерал ему о том сказал, мысль показалась ему не такой уж и дурной. Но раз командир запретил… — Ладно, пойду ламп найду побольше.

И тут один из солдат, что был рядом, и говорит ему:

— Господин, вам с башни машут.

Волков оборачивается — и вправду, с «его» башни ему машет рукой фон Готт. Не стал бы оруженосец сам о чём-то просить, не иначе маркграфиня что-то захотела. Генерал встаёт и идёт к башне, позвав с собой пару людей.

Он оказался прав, Её Высочество и фон Готт уже спустилась вниз, и едва оруженосец отворяет толстую дверь башни, принцесса говорит Волкову:

— Барон, видела я, что люди ваши уже все господские покои обошли, они там в окнах появлялись, думаю, опасности больше нет. Теперь мне хотелось бы посетить мои покои. Мне надобно.

Надобно? Ну ладно. Сначала Волков думал отправить с нею фон Готта и ещё пару солдат, но принцесса добавляет, прежде чем он успевает ответить:

— Не могли бы вы, если вам то ещё не надоело, побыть при мне? — и она добавила, как бы оправдываясь: — Мне при вас покойно.

Быть при ней? Ей покойно? Генералу и так жарко, да неохота таскаться по лестницам, он вообще мечтает снять доспех, выпить воды вдоволь, поесть и помыться, но отказать принцессе он, конечно же, не может, ведь служанок у неё здесь нет. Тут вообще нет ни одной женщины. И он теперь вроде её доверенного лица. Всё-таки водил госпожу нужду справлять, подол задирал ей даже. Причём два раза. В общем, как ни крути, а стал человеком ближнего круга Её Высочества. Стал всего за один день и ночь. Неплохая карьера! И поэтому отказать он ей не может.

— Быть при вас — то для меня честь, Ваше Высочество, — отвечает генерал и показывает фон Готту: идите первым.

Тот, молодец, додумался взять с собой павезу, так и пошёл вперёд, за ним шёл генерал, потом принцесса, а уж за нею два солдата.

Так они не спеша