Борьба Москвы за Прибалтику при Иване Грозном - Витольд Владиславович Новодворский

Видя численное превосходство врага, Киралий послал за помощью к отряду, следовавшему за ним, но она не являлась. Тогда он скомандовал своим атаковать мост и громко при этом кричать, чтобы враг подумал, что на него двигается многочисленное войско. Хитрость удалась. Русские покинули мост и, соединившись с татарами, удалились к ближайшему отряду московского войска. Киралий прекратил погоню, ибо опасался засад и численного превосходства неприятеля; к тому же наступила ночь. Отряд Киралия остановился на ночлеге у моста. На следующий день утром прибыл сюда Барбелий, а за ним и остальной разведочный отряд[596].

Узнав от одного из пленников, что московское войско достигает 40 000 человек, Збаражский созвал ротмистров на совет, чтоб решить вопрос, что делать дальше. Одни советовали возвращаться, другие – окопаться на месте, и тем временем послать к королю за дальнейшими инструкциями и вспомогательными отрядами, третьи, наконец, – идти осторожно вперед, производя рекогносцировки, чтобы, в случае громадного перевеса врагов, вовремя ретироваться.

Збаражский согласился с последним мнением. Он выслал разведочные отряды в три стороны, а сам стал двигаться медленно вперед[597]. В авангарде шел снова Киралий, но уже с более многочисленным отрядом: к прежнему его отряду было прибавлено 25 казаков и столько же пеших пищальников. По пути венгерский предводитель захватил в плен трех москвитян[598]. От пленников Збаражский узнал, что в московском войске всего 10 000 человек и что от этого войска отделились 2000, которые готовятся напасть на его отряд[599]. Действительно, спустя несколько часов авангард экспедиции столкнулся с отрядом русских и татар. По совету Киралия, решено было атаковать врагов с двух сторон: немецкие всадники бросились с правого фланга, венгерские с левого. Во время схватки убито было несколько человек.

Заметив, что приближается уже весь разведочный отряд неприятеля, русские отступили сначала за болото и устроили здесь в какой-то мельнице засаду. Однако когда враг приблизился к ним, вступить в бой с ним они не осмелились и бросились бежать. Дело было уже около Торопца. Узнав о приближении врагов, торопецкий гарнизон сжег по обыкновению город и удалился вместе с мирными жителями в крепость, готовясь отбивать неприятельские приступы[600], но совершенно напрасно, так как враг не имел намерения брать крепость.

Экспедиции Збаражского дана была лишь задача разузнать силы русских около Торопца и отогнать их подальше от Великих Лук. Несмотря на то что из крепости производились сильные выстрелы и приближалась уже ночь, польский воевода продолжал преследовать бежавших врагов и дальше за Торопцом, на протяжении двух миль[601]. Во время этой погони погибло москвитян и татар 300 человек, попало в плен – 24[602]; в числе пленных были два знатных боярина, Дмитрий Черемисинов и Григорий Афанасьевич Нащокин, тот самый, который ездил в посольстве к Баторию и находился в тайных сношениях с Осциком[603]. Исполнив свое поручение, Збаражский возвратился назад в лагерь к королю (23-го сентября)[604].

После взятия Великих Лук не вся еще великолуцкая область находилась в руках Батория, так как держались еще крепости Невель, Озерище и Заволочье. Необходимо было завладеть и этими пунктами. Баторий еще по пути к Великим Лукам отправил из Усвята к Невелю полоцкого воеводу Николая Дорогостайского. Невельская крепость состояла из двух замков, меньшего на севере и большего на юге, соединенных между собой стеной, и окружена была озером, что затрудняло к ней доступ. Гарнизон доходил до 1000 человек, а артиллерия состояла из 10 больших орудий, 100 малых и с лишком 500 пищалей.

Немногочисленный отряд Дорогостайского, состоявший из неопытных солдат, долгое время безуспешно осаждал крепость, которую мужественно защищал гарнизон, производя стрельбу из орудий и делая смелые вылазки из крепости; к этому надо прибавить еще то, что место для осады было выбрано неудачно, именно то, с которого доступ к крепости был особенно труден[605].

Взяв Великие Луки, Баторий послал на помощь Дорогостайскому сначала 500 человек из черной пехоты Замойского[606], а затем, немного спустя, 700 венгерских пехотинцев с тремя орудиями, под начальством Борнемиссы[607]. Расположившись у крепости, венгры вместе с солдатами Дорогостайского стали устраивать траншеи и пододвигаться ближе к крепости. Но осажденные не унывали; напротив того, они с особенною смелостью производили вылазки из крепости, бросая на врагов громадные железные крюки, привязанные к веревкам, чтобы захватить кого-нибудь издали в плен. Борнемисса также стал сомневаться в успехе своего предприятия и поэтому обратился к королю с просьбою о присылке подкреплений. Между тем он продолжал вести дальше свои осадные работы, притом так искусно, что солдаты его сумели приблизиться к крепостным стенам незаметно для врага и поджечь укрепления. Пораженные внезапностью поджога, осажденные сдались, несмотря на сопротивление своих воевод (29-го сентября). Они не были и в состоянии защищаться, так как у них вышел почти весь порох[608]. Сдавшимся позволено было унести с собою имущество, но приказано выдать все оружие. Так как они этого условия не исполнили, то Дорогостайский разрешил гайдукам ограбить побежденных до последней сорочки. Затем побежденные были отпущены на свободу, но большая часть из них осталась жить под властью победителя[609].

Казни Ивана Грозного после захвата Полоцка. Немецкий «летучий листок» XVI века.

Захватив Полоцк на первом этапе Ливонской войны (в 1563 году), Иван Грозный устроил в городе страшную резню. Непосредственный участник похода на Полоцк, Генрих Штаден пишет: «Великий князь вызвал из города все рыцарство (шляхту) и всех воинских людей. Их затем убили и бросили в Двину… Мещане были развезены по городам Русской земли и несколько лет жили по тюрьмам. Когда же великий князь осаждал некоторые города в Лифляндии, все они были убиты вместе с их женами и детьми. И всем еще для устрашения были отсечены ноги, а (тела их) брошены потом в воду».

После взятия Невеля, Озерище, отстоявшее от Невеля в расстоянии трех миль, очутилось в весьма критическом положении: оно было отрезано совсем от московских владений и окружено отовсюду войсками неприятеля.

Новые его укрепления, отличавшиеся прочностью и замечательным изяществом, могли бы выдержать продолжительную осаду, но гарнизон крепости, понимая, что помощи ждать ему неоткуда, сдался добровольно виленскому воеводе Николаю Радзивиллу, которого король выслал под Озерище из Невеля 12-го октября, но сдался под тем условием, что гарнизону будет разрешено уйти свободно в пределы московского государства.

Оставалось еще Заволочье – крепость, взять которую оказалось делом не особенно легким. Баторий послал сюда Замойского. Дойдя до села Александрова, канцлер отправил вперед отряд под командой Дзялыньского, приказав последнему как можно скорее явиться к Заволочью, воспрепятствовать, если посад еще не сожжен, сожжению его, пресечь сообщение с Псковом, откуда могло прибыть подкрепление, и не допустить в крепость тех русских, которые выпущены были из Невеля. С этою целью Дзялыньский должен был поставить на псковской дороге роты солдат ленчицкого старосты Розражевского и Дымка, а сам занял позицию на невельском тракте[610]. Выступив в поход 2-го октября, он по пути узнал, что посад и крепостной мост сожжены. Поэтому, явившись уже на второй день рано утром под Заволочьем, он поспешил исполнить остальные приказания гетмана.

В этот же день вечером приехал к Заволочью сам Замойский в сопровождении только нескольких всадников, осмотрел кругом крепость, выбрал место для лагеря и орудий и возвратился назад к своему войску, которое оставил позади себя на расстоянии двух миль. Заволочье расположено было на острове озера Подсошь, в южной его части, там, где и в настоящее время существуют еще следы валов, окружавших крепость[611].

Ввиду этого о взятии крепости штурмом нечего было и думать, тем более что крепостные стены подходили к самой воде; действие артиллерии против деревянных стен оказалось из опыта безуспешным; оставалось только поджечь укрепления. Затруднительность предприятия усиливалась еще вследствие того, что наступило осеннее время, а потому можно было ожидать проливных дождей и холодов[612]; кроме того, местность кругом озера была гористая и болотистая, так что устроить лагерь в одном