Моя милиция - Хайдар Халикович Яхъяев

— А как же! «Гулистан», «Правду Востока», «Вечерний Ташкент»... «Вечерний Ташкент» обязательно читаю. Недавно печатали интересное произведение. Забыл, как называется. С приложением. Восхищаюсь нашими чекистами! Если пользоваться аллегорией, в темноте видят вещи, которые не толще конского волоса. Время нынче неспокойное. Приезжают из-за границы всякие туристы. Думаете, к нам одни только друзья едут? Как бы не так. А вы читали это произведение?

— Начал было. Прочел одиннадцать глав. Потом вдруг перестали носить эту газету, а на почту сходить, выяснить, почему — некогда.

— Дальше еще интереснее. Если найдете время, непременно дочитайте.

— А у вас нет ли продолжения? — осторожно осведомился капитан, пригубив рюмку.

— Есть, есть! Я обычно ни одной газеты не выбрасываю.

— Если не жалко.

— Ну что вы! Сейчас.

Аллаяров открыл нижнюю дверцу секретера и вынул подшивку.

— Это за целый месяц. Августовские номера. Начало тоже вам дать?

— Нет, не надо, начало я читал, — сказал капитан.

— Я слышал, по этой повести собираются фильм снимать. Вы не в курсе, это правда? — спросил Аллаяров, листая подшивку.

— Не слышал. Позвольте, я сам.

— Пожалуйста, — Аллаяров положил подшивку на журнальный столик.

Капитан стал не спеша переворачивать страницы.

— Вы аккуратный, ни одного номера не потеряли.

Капитан медленно листал подшивку «Вечернего Ташкента». Восемнадцатое августа, девятнадцатое. Сердце его билось учащенно, чутье подсказывало ему, что он приближается к разгадке. Медленно, медленно перевернул страницу за 20 августа. С надеждой взглянул на следующую, — как он и ожидал, верхний угол первой страницы был оторван.

Он не сомневался — именно отсюда оторван угол газеты, найденный в сумке Мунис Саидовой. Капитан перевел дыхание — вот она, столь необходимая расследованию улика!

— Да, интересное произведение. Можно будет и фильм снять, — проговорил Алиев, внимательно рассматривая Аллаярова. — Скажите, пожалуйста...

— Что? — с готовностью отозвался Аллаяров.

— Где вы были вечером двадцать первого августа?

— Двадцать первого? Вечером? Сейчас, сейчас... Был дома, товарищ капитан. Это что, снова допрос?

— С Саидовой. Не так ли?

— В тот день я ее не видел.

— Видели, не надо лгать, — капитан приставил оторванный клочок к газете. — Вот вам доказательство, Аллаяров. Оторванный угол газеты найден в сумке Саидовой. В него была завернута коробочка с перстнем.

У Аллаярова дрожали руки. Он стал бледным, как полотно.

— Что теперь скажете?

— Товарищ капитан, — проговорил Аллаяров глухим голосом, будто ему кто-то сдавил горло. — Товарищ капитан, я сказал вам неправду. Саидова была у меня. Спрашивала, не могу ли я ей кое-что достать. Потом показала этот перстень...

— Ну, и...

— Только что купила, говорит, и попросила бумаги, чтобы завернуть. На столе как раз лежала газета, и я оторвал угол.

— При вашей-то любви к газетам? Аллаяров! На чеке остались отпечатки ваших пальцев. Перстень этот вы купили в Самарканде четырнадцатого августа.

Аллаяров съежился, будто над ним занесли топор.

— Рассказывайте, Аллаяров! Что вынуждало вас делать Саидовой дорогие подарки? Только правду.

Аллаяров кивнул. Тяжело вздохнул, закрыл обеими ладонями лицо и сидел так несколько минут. Капитан терпеливо ждал.

— Хорошо, хорошо, товарищ капитан. Только история эта длинная.

— Ничего, я не спешу.

— Я ее, знаете ли, любил. И сердце не слушалось рассудка. Не знаю, к счастью моему или несчастью, оказалось, что Мунисхон любит модно одеваться. Души не чаяла в красивых нарядах! Как только на ком-нибудь увидит новинку, сразу бежит ко мне. А я, конечно, стараюсь... Однажды у подруги увидела английскую кофту. Пришла ко мне на работу. А к нам этот товар не поступил. Я обзвонил всех своих знакомых. Оказалось — одна-единственная осталась в «Тахире и Зухре». Я посадил ее в машину, и мы помчались туда. Купили... Тогда, товарищ капитан, меня и попутал черт. Высказал я ей все, что до сих пор в сердце носил. Пригласил в ресторан — не согласилась. Уже было поздно, и она спешила домой. А выходя из машины, пообещала, что завтра позвонит...

— Это было осенью прошлого года? — уточнил капитан.

Аллаяров изумленно поглядел на него.

— Вам... откуда это известно?

— Продолжайте.

— Да, это было в прошлом году. Осенью...

Аллаяров склонил голову и погрузил пальцы в волосы.

— На второй день, часов в двенадцать, Мунис позвонила. Сказала, что вечерами она всегда занята и непременно должна быть дома. Если хотите, говорит, можем вместе пообедать. Я в тот же миг помчался за ней... Мы поехали в аэропортовский ресторан. Выпили немного. Потом, на обратном пути, я повернул машину в сторону Бешагача. Она это заметила и спросила, куда мы едем. Я сказал, что у себя дома хочу ее угостить кофе. Я умею хорошо готовить кофе по-турецки... Хотите, сейчас для вас сварю? Вы же, кажется, не спешите?

— Спасибо, — ответил капитан. — Не беспокойтесь. Продолжайте.

— Она не возражала. Я привез ее сюда. В эту комнату... Товарищ капитан, дальше неинтересно... Словом, после этого она каждую неделю находила часок-другой, чтобы побывать у меня.

— Вы виделись днем?

— Главным образом. Только когда муж отсутствовал, она оставалась на ночь.

Аллаяров поморгал.

— Товарищ капитан, поверьте, у меня были самые благородные намерения, я собирался на ней жениться. Неоднократно предлагал ей уйти от мужа, выйти за меня замуж. Она только смеялась. «Вам разве этого мало?» — спрашивала она. По-моему, только из тщеславия она хотела, чтобы ее муж был известный человек, ученый. Но я надеялся, что рано или поздно уговорю ее. Я ничего для нее не жалел. Покупал ей и жемчуга, и перстни, и серьги. Хотел ее убедить, что и я чего-то стою.

— В котором часу она ушла от вас двадцать первого августа?

— Сейчас... — Аллаяров задумался. — После девяти, товарищ капитан. Да, конечно, было почти десять. По телевизору как раз показывали фильм. Я включил сразу же, когда она ушла. Правду, видно, говорят, товарищ капитан, что несчастье путается у людей под ногами. Мог же я ее задержать. Мог отвезти на своей машине. Вот, товарищ капитан, жизнь какая штука — сегодня есть, а завтра тебя нет...

— Какой фильм вы смотрели в тот день?

— «Война и мир». Третья серия. «Андрей Болконский».

Капитан помолчал, думая с раздражением: «Выскальзывает из рук, как рыба. Неужели связывала любовь? Не похоже. Но что же все-таки кроется за этим — дарить драгоценности, потом