Скрытая перспектива - Роберт Капа

немцами, к нему присоединился карлик с огромными усами и старым ружьем. Он отвел его к бойцам Французского Сопротивления. Гаэл принял на себя командование, назначив человека с усами начальником штаба. Пол уверял, что карлик дрался как лев. В итоге они застрелили семнадцать немцев и еще сто пятьдесят взяли в плен.

ШАРТР, 18 августа 1944 года. После освобождения города союзническими войсками всех, кто сотрудничал с немцами, согнали во двор полицейской префектуры. Женщин обрили налысо; многих мужчин, вероятно, убили расстрельные команды.

ШАРТР, 18 августа 1944 года. Толпа горожан, насмехаясь, проводит по улицам города обритую налысо мать ребенка, рожденного от немца. Мать этой женщины (едва виднеется из-за плеча мужчины, несущего узелок с одеждой) наказана аналогичным образом.

Праздничное веселье к полудню стало стихать. Пол галантно расцеловал усатого человека и попрощался со своими ночными однополчанами. Мы были уставшими и голодными и втроем с Полем и его водителем отправились на поиски хорошего ресторана. Все горожане советовали «Grand Hotel». Мы нашли это место, оно в самом деле выглядело многообещающе. Безупречно чистый зал, столы сервированы… За кассой, в окружении бутылок с аперитивами, сидела огромная женщина в строжайшем черном костюме. Она бросила на нас подозрительный взгляд, дождалась, пока мы усядемся, и позвала хозяина заведения. Он вышел в идеально белом фартуке и высоченном поварском колпаке. Он был карликом с огромными усами. Да, это был героический друг Пола, собственной персоной. Он принес меню, зыркнул на мадам и грубо спросил: «Ну, и кто же будет платить?»

* * *

Впрочем, веселью предавались далеко не все. Танки Паттона продвигались, не встречая особого сопротивления, а вот пехоте приходилось много сражаться, чтобы не позволить немцам перекрыть дорогу сразу за Паттоном.

Эрнест Хемингуэй прислал мне в Гранвиль письмо. Он писал, что с начала французской кампании идет вместе с 4-й пехотной дивизией, что фотографу там самое место и мне надо перестать валять дурака, плетясь позади танковых колонн. Он выслал за мной недавно отбитый у немцев шикарный мерседес, я нехотя в него забрался и поехал на новые поля сражений.

От сорока восьми швов на голове Папы не осталось почти ни следа. Свою неприличную бороду он сбрил. Меня Папа встретил весьма деловито. Он был принят в 4-ю дивизию в качестве почетного члена. Его уважали не только как писателя, но и как знатока военного дела, причем очень мужественного. У него в дивизионе даже была своя маленькая армия. Генерал Бартон выделил ему в качестве офицера пресс-службы лейтенанта Стивенсона, бывшего помощника Тедди Рузвельта. Кроме того, у него был свой повар, свой водитель, свой фотограф (им был экс-чемпион по мотоспорту) и спецпаек шотландского виски.

Формально это были сотрудники пресс-службы, но под влиянием Папы они превратились в банду кровожадных индейцев. Хемингуэй как военный корреспондент не имел права носить оружие, но его опергруппа была вооружена до зубов стволами всех мыслимых видов как американского, так и немецкого производства. Его персональные войска имели даже свой транспорт. В число их трофеев входил не только мерседес, но и мотоцикл с коляской.

Папа сказал, что в нескольких милях от нас идет интересный бой, и нам надо там побывать. Мы положили в коляску мотоцикла немного виски, несколько автоматов, связку ручных гранат и двинулись в направлении боевых действий.

8-й полк 4-й дивизии должен был освободить один маленький городок, и Папа был в курсе всех подробностей. Атака уже началась, час назад, слева от этого поселка. Хемингуэй был уверен, что мы без проблем срежем путь, въехав в него справа.

Он показал по карте, как это просто сделать, но мне совершенно не нравилось его предложение. Папа посмотрел на меня с отвращением и сказал, что раз так, то я могу остаться. Пришлось ехать с ним, но я дал понять, что делаю это против воли. Я объяснил, что венгерская стратегия состоит в том, чтобы идти под прикрытием многочисленных солдат и никогда не срезать в одиночку путь по «ничьей земле».

Мы выехали на дорогу, ведущую к поселку. Папа, его рыжеволосый шофер и фотограф ехали на мотоцикле впереди, а лейтенант Стиви и я следовали за ними ярдах в пяти. Мы двигались крайне осторожно, часто сверяясь с картой. Наконец добрались до последнего крутого поворота, за которым уже был въезд в поселок. Стрельбы слышно не было, и мне стало совсем не по себе. Папа, шутя, щелкал и подначивал меня, и от этого желания ехать дальше становилось еще меньше. Он доехал до поворота, и тут что-то как щелкнет! Мощная бомба взорвалась в десяти ярдах от него. Папа взлетел на воздух и рухнул в канаву. Рыжий вместе с фотографом выпрыгнули из мотоцикла и побежали назад. Мы вчетвером были хорошо защищены изгибом дороги, чего нельзя было сказать о Папе. Канава оказалась неглубокой, и его спина торчала из нее по меньшей мере на дюйм. Прямо над его головой пролетали и ударялись в грязь трассирующие пули, безостановочно ухал легкий немецкий танк, стоявший на краю поселка. Два часа мы торчали на этом повороте, пока у немцев не появилась более важная мишень в виде запоздавшего 8-го полка.

Папа вскочил и побежал к нам. Он был в ярости. Не столько из-за немцев, сколько из-за того, что я в критический момент бездействовал, чтобы заполучить шанс первым сделать снимки бездыханного тела знаменитого писателя.

Весь вечер отношения между стратегом и венгерским военным экспертом оставались несколько натянутыми.

* * *

Однако надо было спешить в Париж. 3-я армия дошла до города Лаваль, что в шестидесяти километрах от столицы Франции, и мы поспешили догнать ее. Несколько перестрелок там и сям, несколько захваченных в плен изможденных немцев, еще один освобожденный городок, упомянутый в сообщениях с фронта, – и мы в Рамбуйе. Это последняя остановка перед Парижем, и здесь нам пришлось остановиться теперь уже по политическим причинам.

Парижане взялись за оружие и принялись сами биться с немцами на улицах города. Верховное командование союзнических войск решило, что в такой ситуации будет очень здорово, если армию освобождения, которая войдет в Париж, возглавит лучшее подразделение новой армии де Голля – Французская 2-я танковая дивизия, полностью оснащенная американцами.

Французская дивизия, собравшись в Рамбуйе, готовилась к последнему броску. Кого в ней только не было. Французские морпехи, прославившиеся благодаря битвам в Ливийской пустыне под командованием Монтгомери и по-прежнему ходившие в старых моряцких беретах с красными помпонами; испанские республиканцы и