Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - Алексей Александрович Бархатов

в шутку конечно, тренировать запретил. А себе кии он просил делать особенные, утяжеленные. Где-то вычитал, что Пушкин, готовясь к возможным дуэлям, гулял по поместью с чугунной тростью. Шутил: «А у меня давным-давно что ни день, то дуэли».

Поначалу игра давалась Сталину трудно из-за его ущербной левой руки. Чтобы бить по шару, приходилось сначала класть кий на стол, брать правой рукой левую, укладывать ее в нужное для прицела место, потом слегка выставлять на ней большой палец и тогда уже играть правой. При непосвященных делать все эти манипуляции не очень хотелось. Поэтому весь ближний круг тоже стал заядлыми бильярдистами.

Кроме разве что Кагановича. У Лазаря Моисеевича все никак не получались прямые удары, только такие тихенькие «своячки» в серединочку. И он вскоре напрочь забросил это дело. А вот Берия, умело имитируя и волнение, и напряжение, играл неплохо, ловко загонял в угол, но, соперничая с вождем, регулярно мазал последний шар, в досаде вскидывая руки, придирчиво рассматривая наклейку на конце кия, неистово убеляя мелом и без того густо покрытые им пальцы.

Хозяин, конечно, не мог не видеть этого нарочитого актерства, но, судя по всему, оно его забавляло. И он, в свою очередь, старался делать вид, что принимает эмоции Лаврентия за чистую монету.

Постепенно под руководством Чемоданова Сталин очень даже неплохо овладел всеми бильярдными приемами. Играть против него стало вовсе не просто. И глаз, и рука были верными. Азарт никогда не оборачивался ни нетерпением, ни дрожью, ни суетой. Тщательно прикидывал каждый удар и не спешил. При удобном случае стремился привлекать к игре новых противников. Поскребышева он обыгрывал легко. С Власиком уже было посложнее. Когда кому-то проигрывал, что бывало редко, не обижался, наоборот, хвалил. А вот явные поддавки, робость и подобострастность терпеть не мог, говоря при этом по обычаю тихо и спокойно: «Играйтэ серьезно, все равно вэдь у вас ничэго нэ получится!»

Так случилось, что к вечеру следующего дня компания «у Гоца» пополнилась Ждановым и Берией. Андрей Александрович прилетел, чтобы заодно обсудить доклад о международном положении, с которым должен выступить перед руководителями европейских компартий, что соберутся в небольшом польском курортном городке Шклярска-Поремба.

Ну а Лаврентию Павловичу последние двадцать лет всегда было что срочно доложить вождю. В прежние времена Берия считал, что по должности только он один и может сопровождать Хозяина. Затем стал просто приспосабливать время своего отдыха к выездам на юг Сталина.

– Вы, кажется, городки вовсе забросили, Иосиф Виссарионович? – войдя со своей «фирменной» обаятельной улыбкой в бильярдную, заметил Жданов. Давняя сутулость не раз выручала Андрея Александровича, вкупе с улыбкой придавала любой его позе как бы дополнительную почтительность к собеседнику и смягчала возможные перегибы в речи.

– Так ведь товарища Ворошилова нэт, – приветливо улыбнулся в ответ Сталин. – И перцовки нэт. Городки – это игра маршалов, генералов. Там фигуры какие? Пушка, батарея, пулеметное гнездо… И решить надо все одним уверенным и мощным ударом навылет. В городки с нами играть и в мире теперь вряд ли кто будет. А вот бильярд… Бильярд – игра дипломатов. Я бы даже обязательный государственный экзамен для сотрудников Министерства иностранных дел по нему проводил, а, Вячеслав Михайлович?

– Да, это посерьезнее, посерьезнее – согласился Молотов, тщательно выцеливая шар и не поднимая головы.

– Вот, смотрите, Вячеслав всегда стремится в эти две лузы играть. Нравятся они ему, – отойдя с трубкой к открытой балконной двери и бросив быстрый взгляд наружу, продолжал Сталин. – И заметьте, обе лузы по отношению к сторонам света – практически западные. А правильно ли это? Вот ведь, если приглядеться, напротив, на восточном борту, две пары верные стоят. Но нет! Товарищ Молотов играет там, где привык. Так и в политике. Во Франции и Италии наши товарищи-коммунисты испугались чего-то, из правительств вышли, оробели, киксанули перед решительным ударом. Рука у них дрогнула, и сотни тысяч членов партии, боевых, проверенных товарищей в мирное время опять практически ушли в партизаны, в Сопротивление. Побеждать надо, власть брать, а не сопротивляться не пойми кому! А вот на востоке, – поднял руку Сталин, при этом будто удлинив своей трубкой указательный палец, – там все по-другому – и в Китае, и в Корее, и в Индии. В этих лузах противник, похоже, нам шары просто подставил, только закатывай. И этим надо пользоваться… Но аккуратно. Мао Цзэдун тоже себе на уме. Так, товарищ Жданов? Для результата ведь не всегда высокое искусство требуется. Вон, Америка с Англией карамболями да рокамболями себя не утруждают, дорогой Вячеслав Михайлович. Одна фултонская речь нашего друга Черчилля чего стоит… А вы вот все потоньше, потоньше, с интеллигентной подкруткой да подрезкой…

Тут Сталин остановился, пережидая удар Молотова, а затем весело продолжил:

– Ну вот, я же говорил, Вячеслав, твой шар катился, катился, да не докатился. Направление-то верное, только посильнее, пожестче надо. Иначе просто подставишься.

Сталин, отложив трубку, взял свой кий после неудачной попытки Молотова одолеть «западную» лузу, быстро, но тщательно прицелился, и шар с резким стуком затрепетал в сетке:

– Вот так – в лоб его! В лоб! И на полочку… И на полочку… а там, глядишь, еще и какой-нибудь испуганный фукс в другую лузу сам упадет.

Он, не торопясь, чуть вразвалку обошел стол, с прищуром высматривая следующий шар и не прекращая беседу:

– Вот и вам, товарищ Жданов, в Силезии не надо миндальничать. Как говорится, а ля мир так а ля мир! Вы это умеете. Надо четко и жестко расставить наши приоритеты. Так что бильярд – это игра политиков…

– А чекистов? – заискивающе блеснул стеклами своего пенсне молчавший до того Лаврентий Берия.

– Зачем им бильярд? – отвел в сторону кий Сталин. – У чекистов же есть шашки! Сколько можешь за один ход, столько вражеских фигур и побьешь. Хоть справа, хоть слева. Особенно если сам уже в дамки вышел, да, Лаврентий? – снова прищурился Сталин и задумчиво подытожил: – И не бить там ведь нельзя, правила запрещают… А если некуда ходить, некого бить – это тоже проигрыш…

Берия громко и охотно рассмеялся. В каждой шутке есть доля шутки, как в сочном винограде есть мякоть и косточки. Можно полакомиться только мякотью, небрежно выплюнув остальное. Не очень удобно, но приятно. И Берия сделал вид, что оценил в шутке именно это – долю. Но вот врачи считают, что глотать виноград целиком, с косточками, значительно полезнее. Молотов и Жданов, судя по их сдержанным улыбкам, поступили именно так.

Однако Берия все же решил продолжить беседу и даже как бы невзначай аккуратно