Эмоции в семье - Екатерина Алексеевна Бурмистрова

Если при этом вы можете сохранять спокойствие, можно сказать: «Ты сейчас ведешь себя как маленький. Я не могу разрешить тебе бить других детей. Я не могу разрешить тебе делать больно себе или мне. Я буду тебя держать». Не все могут это сделать, потому что четырехлетние дети бывают очень энергичные, а с пятилеткой вообще сложно справиться.

Иногда и подростка можно удержать, и это помогает – тут вы работаете как внешний регулятор. Острота эмоций, адреналиновый пик проходит, и ребенок уже лучше может себя контролировать.

Но никакой способ не работает со всеми и всегда. Арсенал помощи как себе, так и детям должен быть широкий.

Максимальный эффект в «холдинг-терапии» достигается, когда ребенок расслабляется, обмякает, начинает плакать, но уже совершенно по-другому. Хотя в крайних случаях после нее вы можете быть побиты, искусаны, исцарапаны. Возможно, в вашем случае это совсем не подходит, но это один из тех ключиков, которые я рекомендовала бы попробовать.

«Уровень Б». Учим ребенка не браниться

«Уровень Б» – мы учим ребенка не браниться, когда его накрыли эмоции. Это возраст от трех с половиной до пяти-шести лет. Мы предполагаем, что речь уже сформирована, есть словарный запас, но в момент, когда ребенка накрыли эмоции, он начинает страшно ругаться с ровесниками. Он использует слова не для того, чтобы донести информацию, а для того, чтобы донести эмоцию. Взрослые тоже так делают.

Если мы на «уровне А» помогаем ребенку удержаться от каких-то агрессивных действий, здесь мы по лестнице агрессии спускаемся на ступеньку вниз и вместо того, чтобы говорить обидные, злые, неприличные слова вслух, учим его говорить их исключительно про себя – тихо, на ушко. Не всем нравится такой способ. Многие считают, будто я предлагаю загнать эмоции внутрь. Ничего подобного. С точки зрения культурных табу, сказать, но негромко, или написать, если ребенок умеет писать: «Ты дура», – это уже шаг к снижению агрессии. Можно кричать в бутылку, можно кричать в какое-то безопасное место. Этот метод, мне кажется, было бы полезно использовать и взрослым тоже. Иногда мы в гневе такое говорим, что в здравом уме и твердой памяти не произнесли бы никогда.

Если и взрослому подчас сложно не «пуляться навозными пулями», то ребенку тяжелее вдвойне. Этот момент, вернее, процесс, нужно отслеживать: когда ребенок переходит от нормальной коммуникации к уровню использования слов как оружия. Ребенок может кричать: «Ты плохая мама, ты меня не любишь, ты любишь сестру. Вообще вы меня нашли, я не ваш сын». Они многое могут сказать. Что говорят подростки, это отдельная тема.

Любая попытка работы со словами, их преобразование – это возможность установить более высокий уровень контроля. В целом у детей это иногда получается лучше, чем у взрослых, такой парадокс. Дети более обучаемы, в этом нет ничего нового. Навыкам самоконтроля они могут обучиться в чем-то быстрее, чем взрослые, при условии что вы будете учиться вместе.

«Уровень В» – мы снова учим ребенка не драться при общении с ровесниками. Когда мы учили не драться на «уровне А», это были импульсивные драки, когда не хватало слов. «Уровень В» – это ситуации, когда ребенок переходит к обидным словам, к толчкам, к нападению. Возраст произвольных драк начинается с четырех с половиной – пяти лет и где-то там должен бы и заканчиваться. Девочки редко дерутся, их агрессия скорее вербальная.

Важно предлагать ребенку другой сценарий, помимо драки, когда вы видите, что у него кончились способы воздействия на других детей.

Вставать на сторону своего ребенка

Первое, что нужно сделать, когда вы узнали про драку или про словесные провокации, – это остаться на стороне ребенка. Например, воспитатель говорит, что ваш ребенок дерется. Или учитель сообщает, что у него постоянные конфликты с другими детьми.

Инстинктивно мы, родители, когда слышим про драки, провокации и плохое поведение в социуме, примыкаем к тому взрослому, который нам про это рассказал. С моей точки зрения, это очень большая ошибка. Мы становимся на другую сторону, противоположную ребенку. Это советский вариант воспитания, потому что не во всех педагогических системах так принято, что взрослый, педагог как бы жалуется родителю на его ребенка. Но у нас это распространено повсеместно, очень редко можно получить положительный фидбэк из школы или сада, зато мы много получаем всего отрицательного.

И обычно в этот момент у нас срабатывает некая корпоративная этика, нам кажется, что мы должны поддерживать только взрослых. У каждого, думаю, есть история, когда мы оказались по разные стороны баррикад с мамой из-за того, что ей что-то рассказали про нас другие взрослые – учителя, знакомые, родственники, родители наших товарищей. В терапии такие ситуации всплывают сплошь и рядом, они запоминаются на годы.

В тех семьях, где подобного никогда не было, где взрослые всегда были на стороне ребенка, отношения характеризуются как надежные.

Иногда бывает, что ребенок действительно делает что-то неприемлемое, какую-то подлость или провокацию. Может, он что-то своровал или вел себя на грани жестокости. Сначала нужно проверить. И вы можете встать в оппозицию ребенку, но не на сторону другого взрослого.

Эмоционально, с моей точки зрения, в ситуациях сложного социального поведения лучше вставать на сторону собственного ребенка, даже если вы видели, как он толкнул мальчика, ударил его по голове, сказал гадкое слово, настроил всех детей против другого ребенка. Важно быть рядом, на его стороне, даже если он не прав. Так вы даете ему кредит доверия, аванс: «Я знаю, что ты хороший малыш». «Я знаю, что ты хороший человек», – если речь идет о подростке. Вы с ним разберетесь потом, когда утихнут ваши эмоции, когда вы составите свое собственное представление о том, что произошло, и обсудите это с мужем/женой.

Я думаю, каждый родитель хоть один раз сталкивался на площадке с тем, что другой взрослый эмоционально набрасывался на его ребенка: «Почему ты так себя ведешь? Зачем ты его толкнул? Почему ты с ней не играешь? Что ты делаешь?» Что делаете в этот момент вы? Скорее всего, вы говорите: «Да-да, я его остановлю». Или сначала вы обращаете внимание на ребенка: «С тобой все в порядке? Сейчас я с этой тетей разберусь».

В жизни школьников все несколько тоньше. Вы приходите с родительского собрания, где много всего услышали про успеваемость, про дисциплину на физкультуре, про какие-то козни. С этим эмоциональным выплеском, с этим напором, не профильтровав факты, не отсепарировав,