Мои друзья медведи - Валентин Сергеевич Пажетнов

начали копать землю рядом с палаткой, у корня огромной сваленной ветром елки. Я спрятался в палатку и наблюдал оттуда, надеясь, что они начнут строить берлогу. Копали медвежата с обратной стороны лежащего ствола, и это меня несколько смущало. Обычно медведи делают берлогу под комлевой частью дерева со стороны ствола, а мои подопечные копали «не по правилам» – со стороны корней. Покопав немного, они отошли и, казалось, совсем забыли о зимнем жилье – долго не подходили. Я стал сомневаться в их намерениях, но вечером, уже из палатки, услышал снаружи какую-то возню. Выглянул в прорезанное окошко. У корней копался Яшка. Катя стояла рядом и внимательно смотрела на его работу. Покопав одной, а затем другой лапой, Яшка захватил обеими лапами образовавшуюся кучку земли и, прижимая ее, оттащил на метр от выкопанной ямки. Потом понюхал место своей работы, копнул еще раз, энергично встряхнулся и ушел. Его место тут же заняла Катя. Она долго нюхала ямку, выкопанную Яшкой, ковырнула пару раз лапой глину и тоже отошла. Уже совсем стемнело, когда медвежата пошли спать под свою елку, и вскоре оттуда донеслось довольное, ритмичное урчание.

Первая берлога

Утро восемнадцатого ноября выдалось ясное и тихое. Медвежата долго не покидали место своего ночлега, а я не показывался из палатки, надеясь, что они снова начнут копать землю под корнем. Когда мишки, наконец, проснулись, то первым делом направились прямо к палатке. Я постоянно вырабатывал у них реакцию избегания палатки, применяя своеобразный прием. В поведении медвежат наблюдалось одно правило, которое они нарушали редко: прежде чем ковырнуть лапой заинтересовавший их предмет, они его нюхали. Конечно, нюхали они и палатку, прежде чем попытаться в нее проникнуть. Я выжидал, когда на светлом фоне палаточного брезента появится темный пятак (нос медвежонка), и легонько, но резко ударял по нему ладонью. После такого щелчка медвежонок рявкал и отбегал. Однако редко выпадал такой день, когда медвежата не пытались бы понюхать палатку, так что я, едва заслышав шумное сопение, старался не пропускать возможности щелкнуть мишку по носу, но удавалось это не всегда – едва заслышав в палатке подозрительный шорох, медвежонок мгновенно отскакивал прочь. Вот и сейчас уже подошедшие вплотную медвежата услышали мою возню, уселись на почтительном расстоянии от «опасного» брезента, и Катька стала тихо постанывать – так мишки выпрашивают еду, хотя в данном случае ей просто не хватало моего общества. Я давно был готов для прогулки и тут же выбрался наружу. Подошел к ямке, которую прокопали мишки, измерил ее. Косолапики стояли в стороне и внимательно наблюдали за мной. Лишь много позже мне стал понятен их интерес – мишки с большой осторожностью относились ко всему, что имело отношение к берлоге.

Прогулка принесла бодрости и мне, и медвежатам. Теплая солнечная погода благотворно подействовала на медвежат – они разыгрались, стали бегать друг за другом. Я присел на удобном сухом кряжке и, наблюдая за ними, радовался хорошему дню. Зверюшки то уходили далеко в лес, то возвращались назад – вели себя как обычно. Со стороны усадьбы доносились обычные для утренней деревни звуки: звяканье ведра у колодца, мерный гогот гусей и чей-то высокий женский голос, мычание коровы. На дальнем конце усадьбы лениво брехала собака. Пока я прислушивался, представляя себе живописные картины деревенского утра, мишки исчезли. Еще не осмотревшись вокруг, я вдруг почувствовал, что их нет. Несколько раз подал звуковой сигнал – никакого ответа.

Я уже привык к тому, что медвежата не уходили далеко от того места, где стояла палатка, но близость Центральной усадьбы постоянно вызывала у меня смутное беспокойство. Мишки были очень неуравновешенны в своих действиях и как будто специально ждали, когда я ослаблю внимание и появится возможность напроказничать. Именно так и было, когда я безвозвратно терял какую-то вещь из своего снаряжения.

Первое место, куда я прибежал, обнаружив пропажу мишек, была палатка. Здесь все было на месте, дверь зашнурована, палатка не шевелилась. Беспрестанно подавая звуковой сигнал, я быстро обежал небольшой участок леса, на котором мы жили, побывал у искусственной берлоги – медвежат не было. Оставалось думать одно – удрали в поселок! Обдирая лицо и руки об корявые сучья кустарников, вдруг оказавшихся на моем пути, я бросился к поселку. Скорее, скорее! Зная строптивый характер медвежат, особенно Кати, я понимал, что одному мне будет трудно справиться с проказниками. Забежал домой за подмогой и едва выдохнул округлившей глаза жене: «Медвежата пошли в поселок!» – и побежал дальше. Жена отлично знала нрав наших питомцев и тотчас выскочила за мной на улицу. Первым делом я подбежал к клеткам – они пусты. На глинистой почве не видно было свежих следов. Я несколько успокоился. Где же мишки? Я попросил жену осмотреть дальнюю улицу усадьбы, а сам, внимательно разглядывая следы на земле, потихоньку направился по тропе, которой мы обычно пользовались. Если мишки пришли к поселку, то только по этой тропе, так как другим путем никогда не ходили. Я уже отошел от усадьбы метров на сто, как вдруг позади меня раздался истошный, адский гогот гусей! Напали! Я напролом рванулся через кусты – воспаленное воображение рисовало картины кровожадной расправы. Гуси в этой части поселка принадлежали дородной, с «крепким» характером вдове средних лет. С этой стороны можно было ожидать любых последствий. Вырвавшись из когтей густых кустарников, потеряв шапку, я влетел на лужок, где молодой гусак пытался топтать гусыню, а вся стая в порыве торжественного возбуждения орала, расправив крылья и задрав вверх головы с «вывернутыми наизнанку» глазами.

Я не стал считать своих царапин. С грустью посмотрел в сторону приближающейся ко мне жены и понял, что медведи в лесу. Пришел к палатке и обнаружил двух милых мишек, которые с умильным и спокойным видом разрывали на мелкие части мои дневники. Медвежата никуда не уходили. Они как-то незаметно проникли в палатку под зашнурованную дверь, а при моем первом приближении замерли, ожидая наказания, поэтому я их и не обнаружил. Когда я умчался в поселок, проказники устроили кромешный беспорядок в моем логове и в завершение всего разорвали дневники. Я был рад, что они не добрались до продуктов, которые, по настоятельной просьбе жены, прятал в самодельном жестяном контейнере. С облегчением вздохнув, – могло быть и хуже, – я сел восстанавливать по памяти испорченные записи, а два наглеца, выдворенные наружу, улеглись рядом с палаткой, у моих ног.

Следующие два дня медвежата к берлоге не подходили. Я ходил