Мои друзья медведи - Валентин Сергеевич Пажетнов

входа. Через две минуты Катя вылезла, встряхнулась, а в «берлогу» полез Яшка. Долго нюхал подстилку, потом начал сгребать ее в кучу. Через восемь минут он вылез, встряхнулся и убежал вместе с Катей в лес. Ночевали они под своей елкой.

Утром, когда я выбрался из палатки, они еще лежали. Так и встретили меня лежа, лениво зевая. Долго чесались, изгибаясь во все стороны. Меня всегда удивляла пластичность медведей. Неуклюжим зверь кажется оттого, что плавно, несколько замедленно движется. Но стоит познакомиться с ним поближе, как убеждаешься, что этот огромный зверь похож на мешок с ртутью. Он может беззвучно, не сломив сучка, пройти по захламленному лесу. Даже крупный медведь способен взобраться на дерево. Но сильно напуганный зверь напролом бросается в лес, сметая на своем пути мелкие деревца, и мгновенно исчезает, как бы растворяется в лесной чаще. Ухаживающий за своей шубой мишка свободно достает задней лапой до междуглазья, чешет уши, затылок, складываясь чуть ли не пополам. Лишь зажиревший к осени медведь несколько теряет свою грацию, становится тяжелым.

Подойдя ближе, я заметил, что ночью мишки сгребли все опавшие листья в радиусе около двух с половиной метров на площадку размером метр на метр. Днем активность их была низкой, и удалось наблюдать лишь девять игровых моментов продолжительностью от трех до восьми минут каждый. На деревья медвежата лазали двенадцать раз на высоту около метра и тут же спускались. Я отметил проявившийся у них интерес к сухим местам под огромными выворотами: они подолгу там сидели, обнюхивали все вокруг и иногда раскапывали завалившийся под выворот лесной мусор. Эти элементы поведения были явно направлены на разыскивание удобного для лежки места. Может быть, они искали место для берлоги? Решил проверить свои предположения и ушел от «берлоги», предоставив медвежатам полную свободу в выборе места для зимней квартиры: в этом случае появлялась возможность наблюдать за медвежатами, самостоятельно строящими берлогу. Чтобы как-то ослабить их привязанность к тому месту, где мы жили уже шесть дней, я решил еще раз сходить с мишками на «Мартиновы Нивы».

Снег сошел. По пути нам попался свежий след лося. Почуяв его запах, медвежата насторожились, долго фукали, принюхивались и держались ко мне поближе. Запах лося напугал их, и это было интересно отметить, так как месяц назад этого у них не наблюдалось. Значит, в предберложный период у них заметно возросла возбудимость. К избушке пришли вечером. Я растопил печку, приготовил нехитрый ужин и лег спать. Медвежата не спали всю ночь. Несколько раз подходили к избушке, громко фыркали. Я выходил, прислушивался, но так и не обнаружил причину их беспокойства, а утром нашел их метрах в двухстах от избушки сидящими на раскидистой березе.

Заметно изменилось игровое поведение медвежат. Игра их была неактивной и, едва возникнув, через десять-тридцать секунд затухала. Обычно проявлялись начальные (приглашение к игре) элементы такого поведения: медвежонок (один или оба) широко открывает в направлении партнера пасть с вытянутыми губами, уши прижаты, ориентация тела тридцать-сорок пять градусов по отношению к партнеру. При этом медвежонок раскачивается из стороны в сторону. Реже можно было наблюдать энергичные раскачивания головой, стойку на задних лапах и борьбу. В день каждый медвежонок съедал по сто-сто пятьдесят граммов различной травянистой ветоши: листьев деревьев, корешков черники, листьев кислицы и прочей мелочи.

Как-то ночью разыгрался сильный ветер и пошел мокрый снег. Медвежата куда-то забежали еще с вечера и не появлялись у избушки до самого утра. К утру погода не изменилась, лишь стало холоднее. Сырой ветер пронизывал насквозь, свистел в тонких ветках берез, выл и гудел в густой хвое елок. То жалобно и тоскливо, то с грозным скрежетом стонали и скрипели старые деревья. Лес наполнился тем особым тревожным шумом, какой бывает в ненастье. Медвежата пришли на мой зов. Вид их показался мне взъерошенным, чувствовалось, что они готовы были удрать куда-нибудь от непогоды. Я вполне разделял их желание, и во второй половине дня мы уже шагали к Центральной усадьбе. У искусственной берлоги я снял палатку и установил ее в другом конце вывала, в ста метрах от прежнего места. Это, конечно, была рискованная затея, ведь мишки могли не только не лечь самостоятельно в берлогу, но могли ее вовсе не сделать. В естественных условиях медведица ложится в берлогу вместе с медвежатами сеголетками. Медвежата в возрасте десяти месяцев могут наблюдать, как медведица делает берлогу, и обучаться такому «строительству» через реакцию подражания. Наши медвежата должны были сделать все самостоятельно, без научения. Смогут ли? Второе и самое главное, как мне казалось: из берлоги, у которой не будет надежно закрыт вход, медвежата в любое время могут выбраться и прийти к своему вольеру, а это грозило срывом опыта – у медвежат были замечены элементы поведения, направленные на устройство убежища. Чтобы перенести вещи от искусственной берлоги на новое место, мне нужно было сходить туда несколько раз. При этом, чтобы не утратить безвозвратно часть своих вещей, я должен был постоянно видеть медвежат и контролировать их действия. Но, несмотря на все мои ухищрения, Катя сумела схватить пластиковую фляжку и удрала с ней в лес. Я не стал с ней скандалить – фляжка была прокушена мгновенно. Кое-как развел маленький костер и нагрел воду. Кипятил я ее редко, обычно довольствовался просто горячей водой. Медвежата устроились у ствола старой елки в десяти метрах от палатки.

Берлога – это важно

Итак, началась наша жизнь на новом месте. Пятнадцатого ноября мы пошли на обычную утреннюю прогулку. Я все надеялся, что медвежата выберут для себя какое-нибудь укромное местечко под грудами наваленных ветром деревьев и там начнут строить берлогу. Погода стояла прекрасная – светило солнце, было тепло. Я взобрался на поваленный ствол могучей осины, а мишки бродили вокруг, заглядывая во все закоулки. Яшка подошел к осине, на которой я сидел, зацепил когтями подгнившую кору и с хрустом оторвал большой кусок. Внутри кора была мокрой, осклизлой, от нее шел резкий запах закисшей древесины. По-видимому, он раздражал Яшку. Медвежонок нюхал коричневую слизь, лизал ее, а потом лег и принялся кататься по коре – переворачивался через спину, терся лбом, шеей, затем поднимался, нюхал и снова ложился на вонючий обломок. Было заметно, что он возбудился: глаза заблестели, движения стали более резкими, он часто и со свистом дышал. На шерсть его налип лесной мусор, но вид выражал явное удовлетворение. Катя, заинтересовавшись необычным поведением Яшки, подошла, понюхала кору, но пачкаться не стала.

Днем медвежата неожиданно