Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

Глубоко изучивший этот вопрос современный историк А. И. Сапожников внес интересные уточнения об этом бое. «В бою… при Вилленберге, – пишет он, – 25-й драгунский полк под командой полковника Филиппа Орнано, кузена Наполеона, понес самые значительные офицерские потери за весь период существования полка. Был убит лейтенант Ле Мутон де Буадефре, смертельно ранены су-лейтенанты Данмер-Клебрук, Терве, Нервезе, ранены капитан Галуа, су-лейтенанты Адам, Москье, де Бомон. В плену оказался лейтенант Марбёф[355] и, возможно, еще два офицера. Платов утверждал, что полк «на прах истреблен», однако он все же продолжал службу и был расформирован только в 1814 году»[356].

Тринадцатого марта отряд генерал-майора Н. В. Иловайского 5-го в составе четырех казачьих полков (Иловайского 5-го, Иловайского 10-го, Грекова 18-го и Карпова 1-го) атаковал противника у селения Малга. Здесь укрепился полк Я. М. Домбровского, прославившийся подвигами в Италии и на Рейне, и пятнадцать эскадронов из других полков. В результате многочасового боя у противника, как писал Платов в своем рапорте «из числа пятнадцати эскадронов малые только остатки могли спастись бегством», были «взяты в плен командир Домбровского полка полковник граф Стаковский, подполковник Пясецкий, ротмистр и подпоручик, товарищей[357] сорок восемь и рядовых сто семьдесят человек»[358]. Заметной потерей у донцов была гибель в рукопашном бою с саблей в руке командира полка полковника Ивана Акимовича Карпова 1-го, убитого пулей навылет. Кроме полковника Карпова казаки потеряли убитыми капитана Дурняпина, урядников Каргопольского и Глазунова и семь казаков.

Всего за март казаки, кроме полковника Карпова 1-го, убитыми потеряли двух обер-офицеров, двух урядников и восемнадцать казаков; в мартовских боях было ранено три обер-офицера и столько же унтер-офицеров, пятьдесят восемь рядовых казаков[359].

С переводом главной квартиры в селение Мильшевен, туда перешла часть Атаманского полка во главе с майором С. Ф. Балабиным, остальная его часть расположилась в Кукуксвальде. Полк Сулина 7-го был поставлен в Прейлове, между Пассенгеймом и Вартенбургом, полк Селиванова занял позиции в Крживоногах, Исаева 2-го – в Пассенгейме, Ефремова 3-го – в Симплатаме, отряд генерал-майора Иловайского 5-го расположился в Ортельсбурге и Шен-Демерау[360]. Они должны были «посылать ежедневно и в не обыкновенное время разъезды к рекам Омулеву и Алле, дабы открывать неприятеля и, беспокоя его тревогой, держать в непрерывном страхе, от чего он терял много людей и лошадей»[361].

Наступил апрель. Казаки Платова продолжали активно тревожить неприятеля мелкими нападениями, нервируя его и выводя из строя людей и лошадей. Первого апреля генерал-майор Иловайский 5-й с четырьмя казачьими полками принял бой в Ортельсбурге, который пытался отбить отряд французов, состоявший из кавалерии и пехоты с тремя орудиями. Атаковав противника с двух сторон, Иловайский выбил его из города, уничтожив двуз офицеров и 76 солдат.

В это же время казачий полк Исаева 2-го, располагавшийся в Пассенгейме, был атакован отрядом французов в двести человек пехоты и конницы. Притворно отступив, Исаев заманил противника в ловушку, где на французов набросились полк Иловайского 8-го и часть Атаманского полка. Обратив противника в бегство, казаки захватили в плен майора, трех обер-офицеров и 93 солдата[362].

Пятого числа в главную квартиру русской армии в Бартенштейн прибыли русский император Александр I и прусский король Фридрих-Вильгельм Ш. Не видя в себе таланта полководца и помятуя об Аустерлицком поражении, Александр I приказом по армии всю полноту власти отдал в руки главнокомандующего Беннигсена. К вечеру того же дня в окрестности соседнего городка Шипенбейля прибыла 1-я гвардейская дивизия, в составе которой находился лейб-гвардии казачий полк под командованием полковника П. А. Чернозубова 5-го.

Тринадцатого апреля атаман Платов получил императорский рескрипт о пожаловании ему знаков ордена Святого Александра Невского с алмазами стоимостью в 9700 рублей[363]. В рескрипте было написано: «Знаменитые подвиги ваши и пламенная ревность к службе, оказанные вами особенно против фанцузских войск в нынешнюю кампанию, в течение которой вы с самого сражения при Прейсиш-Эйлау, предводительствуя казачьими полками, денно и нощно беспокоили неприятеля, находились повсюду сами и благоразумной всегда предприимчивостью делали на него нападения; истребляли его и взяли в плен более четырех тысяч человек, таковые подвиги обращают особенное наше внимание»[364]. Матвей Иванович, зная, что Беннигсен представлял его к ордену Святого Георгия 2-й степени, был недоволен этой, столь ценной наградой. В письме своему доброму знакомцу графу Х. А. Ливену обиженный атаман писал: «Для собственного вашего знания откровенно донесу: мне известно представление главнокомандующего, чего я заслуживал и не сумневался, ибо есть примеры и милость Императорская изливалась и важнейшими награждениями в один раз по два, а тела тех с моими равняться не могут; неприятель наш в том чувствует, сколько он расстроен от казачьих полков, потеряв всю свою кавалерию, разве та осталась, которую я и с Донским Войском не видал, потеряли также полки неприятельские и пехотные от боя нашего, словом сказать, избита у неприятеля в три месяца гордость и дерзость, и помышляю я так, что труды мои, которые я приумножил от самого Прейсиш-Эйлауского дела до сего времени, Государю Императору известны, а именно: был я на снегу, не знал квартиры по обстоятельствам тогдашним более двух месяцев; в 9 дней, от 29 января по 8-е февраля, под Людосфальдом (Людвигсвальдом. – М. А.) сокрушил весь неприятельский авангард, который, не вытерпя от меня в те дни поражений денных и нощных, сверх того, всему их дерзкому неприятельскому войску тревог, отретировался он назад – я его один с Войском Донским преследовал боем до Прейсиш-Эйлау, где отбил у него наших раненых более тысячи человек; а потом вся неприятельская гордая и дерзкая армия ретировалась к Ламздорфу (возможно, к Ландсбергу. – М. А.), я за нею в ночь, где они по всей дороге в палубах своих бросили множество раненых своих; пред Ламздорфом 9-го числа ввечеру сражался с неприятельским аръергардом; не дав им в местечке остановиться, я отбил наших пленных пехотных полков более двухсот человек и их дерзких французов раненых офицеров и рядовых более трехсот человек; пошел за ними следом, не отставая на один час без роздыху до самого Гутштадта, и, сколько это было дней, не упомню, ибо тогда и пищи не имел у себя; сколько побито в то время их дерзких французов и сколько раз дрался я с ними, по чести, также не упомню, да и не было времени примечать. А только знаю то, что в те дни в