Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

для французских канониров. Французская картечь косила ряды русской пехоты, причём расстояние от пушек до пехотных рядов сократилось постепенно с 1600 до 150 ярдов[389] и, наконец, до 60 шагов. Остатки русской кавалерии пытались помочь своим пехотинцам, но только разделили их печальную судьбу – картечь разметала в сторону людей и коней.

Не имела успеха и попытка Беннигсена отвлечь атаку частей Ланна, Мортье и Груши. В возрастающем отчаянии Беннигсен начал штыковую атаку против правого фланга дивизий Нея, но единственным результатом этого была гибель нескольких тысяч русских солдат в водах Алле. В этот момент битвы отличился генерал Дюпон. Со своей дивизией нанёс удар во фланг и тыл утомленного русского центра, а затем атаковал только что введённые в бой полки русской гвардии. Очень скоро гвардейские полки устлали своими телами поле боя. Современник боя пишет, что это была победа пигмеев над гигантами. Действия генерала Дюпона были высоко оценены Наполеоном, и он обещал ему маршальский жезл за первое же удачное дело.

У стен Фридланда Беннигсен успел сформировать арьергард, который бился с французами и в самом городе, сдерживая его напор на нашу деморализованную армию. В этом бою участвовали и лейб-казаки[390].

Кровопролитное сражение под Фридландом закончилось. Русская армия потерпела жестокое поражение. Французы потеряли около 12 тысяч, а русские – от 18 до 20 тысяч, то есть почти треть армии[391].

Основные силы донских казаков не участвовали в начальной стадии Фридландского сражения, охраняя фланги и тыл русской армии. Непосредственное участие в битве приняли, как мы упоминали, только два эскадрона лейб-гвардии казачьего полка, отряд генерал-майора И. Д. Иловайского 4-го, некоторые офицеры и казаки Атаманского, войсковых старшин Т. Д. Грекова 18-го, С. С. Сулина 7-го и Д. М. Киселева 2-го казачьих полков[392]. Действия Иловайского 4-го под Фридландом в его послужном списке описаны следующим образом: «2 июня, при Фридланде, в сражении, в течение коего на правом фланге, заняв все от неприятеля выгодные места, обеспечил тем свой правый фланг, причем, когда неприятель повел на нас атаку, заехал тогда ему в тыл и фланги, лпрокинул его с большим на месте поражением, каковой случай подал удержать от неприятеля в его позиции до самой ночи, потом, оставаясь на месте за р. Алле по случаю истребления бывших чрез оную мостов, состоял под ружейными выстрелами у прикрытия отступавших к м. Алленбургу Александрийского гусарского полка и артиллерии батарейной 9 и легких 4 орудий, при котором, не найдя моста на рассвете, казаками переправил чрез глубокий брод всю ту артиллерию, а заряды в лодках совершенно сухи»[393].

И только к концу этой несчастной для русской армии битвы до двух тысяч казаков рубились с торжествующим неприятелем при деревне Генрихсдорф[394]. Французский генерал Груши, командовавший кавалерией в этом районе, в своем рапорте отметил: «Перед моими войсками (у Генрихсдорфа) русские сосредоточили более шестидесяти эскадронов, а на флангах более двух тысяч казаков, которые заполонили нас и вольтижировали даже в наших тылах. Неожиданно атакованные в тот момент, когда они думали, что уже достигают легкой победы, они были не в состоянии сопротивляться этому двойному ударау и после кровавой схватки обратились в бегство, будучи встречены у Генрихсдорфа смертоносными залпами артиллерии»[395].

Отсутствие казачьих полков на поле битвы негативно сказалось на ее итоге, ибо главнокомандующий русской армии Беннигсен лишился оперативной информации о передвижении противника, которую всегда поставляли казаки, и роковым образом пропустил концентрацию наполеоновских дивизий для решающей атаки. Да и сам Беннигсен признавал это в своих «Записках…»: «Мы были при том в неведении о приближении всей французской армии»[396].

Остатки своей армии Беннигсен решил перевести на русский берег Немана. Для прикрытия отступающей армии был оставлен корпус атамана Платова. Вечером второго июня казачий предводитель получил приказ главнокомандующего, подчинив себе гвардии Преображенский, Ольвиопольский гусарский и Финляндский драгунский полки, двигаться через Алленсбург к городу Велау. Третьего июня атаман Платов, достигнув Велау, отослал отряд под командованием генерал-майора П. Д. Иловайского 2-го в сторону Тапиау для соединения с дивизией графа Каменского 2-го, а сам стал поджидать подходящих французов. Их авангард появился на левом берегу Алле вечером третьего июня. Уничтожив мост, соединявший форштадт с левым берегом, атаман приказал нескольким сотням Атаманского полка майора С. Ф. Балабина 2-го переправиться на противоположный берег и завязать бой с конными егерями французов.

«Переправа учинена была с отважностью, невзирая на широту реки в ее устье, – писал биограф Платова Николай Смирный, – конные егеря опрокинуты были дротиками, чем так был изумлен неприятель, что не осмелился ни шагу двинуться вперед для оказания помощи своим, и казаки, побив немалое число, возвратились обратно через реку, уведя с собой четырех пленных».

Четвертого июня Платов, получив приказ Беннигсена всеми силами задерживать французов, уничтожил мост через реку Прегель, решив противодействовать врагу на правой стороне реки. В этот момент в подкрепление платовскому корпусу прибыли две башкирские пехотные команды и Ставропольский калмыцкий полк под общим командованием полковника князя Уракова.

В полдень французы под прикрытием артиллерии переправились на понтанах через Прегель. Кавалерия дивизионного генерала Груши двинулась вверх по реке с намерением атаковать левый фланг Платова. Одновременно напротив селения Сандитен переправилась на понтонах пехота и кавалерия генерала Латур-Мобура, нацелившись на правый фланг казаков. Во время атаки французов на отряд генерал-майора Н. В. Иловайского 5-го ему во фланг ударили казаки Атаманского полка, скрывавшиеся до этого за Грюнвальдским лесом. «Сделанные удары казаков, – отметил биограф Платова Николай Смирный, – стоили драгунской бригаде Латур-Мобура дорого, и неприятель потерял на месте множество убитых. Между двадцатью двумя пленными, взятыми в сём деле, находились один капитан, один поручик и старший адъютант дивизионного генерала Груши»[397].

В постоянных схватках с напирающими французами казаки корпуса Платова приблизились к 150-саженной Таплакенской плотине через речку Нене, крайне неудобному месту для переправы больших масс кавалерии и пехоты. Поэтому атаман велел своим полкам «свернуться перед местечком Таплакен в густую колонну и следовать поспешнее через него». По бокам плотины Платов разместил казачьи посты, целью которых было зажечь ее после перехода всего корпуса на противоположный берег. А на холме противоположного берега были поставлены шесть орудий донской артиллерии. Когда французы пошли в атаку на охранявших плотину казаков, донские артиллеристы открыли по ним губительный огонь, заставив противника благоразумно остановиться. Оторвавшись от преследователей, казачий корпус прошел Кугелакский лес, став здесь лагерем, заняв предварительно все входы и дороги. На большой дороге, шедшей через лес казаки полков Н. В. Иловайского 5-го и Т. Д. Грекова 18-го соорудили засеку[398].