Ромодановский шлях. Забытые победы - Даниил Сергеевич Калинин

- Давайте братцы, в раскачку! Под мой счет! И-и-и р-р-раз! И-и-и два!

Возница вновь взял на себя старшинство, надеясь во чтобы то ни стало перевезти груз зерна и кое-какие трофеи казаков на тот берег. Впрочем, никто из толкающих в задник телеги донцов не хотел, чтобы их хабар по какой-то причине пошел на дно реки! У Семена при мысли о том мороз по коже пошел, что свадебные дары для невесты и ее мамы могут вот-вот сгинуть… Но страх дал донцам сил – и как следует навалившись на телегу при очередном толчке, они все-таки сумели вырвать застрявшее колесо из илистой ямы!

- Давай братцы, давай! До того берега уже немного осталось!

Действительно немного – речка-то неширокая… Но больше никаких ловушек Орловых не поджидало – с трудом, лоснящиеся от пота казаки все же таки вытолкали телегу из реки. И отвезя ее чуть в сторону от выхода с брода, без сил повалились на поросший густой, зеленой травой берег.

Внимание Семена, однако, вскоре привлек дробный топот копыт спешащего к казакам дозорного:

- Татары! Братцы, татары идут большой силой!

Орлов замер на мгновение, не в силах поверить в услышанное. Да неужто накаркал?!

Глава 15. Открыта в ознакомительном фрагменте.

…- Братцы, Богородица ко мне во сне явилась! Вот вам крест, во сне Божья Матерь ко мне пришла!

Высокий и худой как жердь казак был необычайно бледен – и трясся то ли от страха, то ли от переполняющего его душевного трепета, то ли от всего вместе и сразу. Его вытянутое лицо с необычайно крупным подбородком сейчас имело какое-то даже комичное выражение – из-за вытаращенных, широко открытых глаз и трясущихся губ… Но никто из собравшихся вокруг его казаков не смеялся. Все знали Ивана Стародубцева как свирепого в сече воина, от коего поганые буквально шарахаются в стороны. В крупных, лапатообразных ладонях донца обычные сабельки кажутся словно игрушечными – но сам Иван славится поставленным ударом, способным в один миг отсечь голову! Столкнувшись со Стародубцевым в сече, татары разбегаются от него во все стороны с криками, исполненными страха – ибо испытывают перед ним словно бы даже мистический ужас…

Однако яростный, свирепый в драке воин в быту немногословен, пусть и суров – но справедлив. Не раз и не два молодым казакам доставалось от него по шее за ту или иную оплошность – но наказывал Иван за дело. А для товарищей его нельзя было найти лучшего, безотказного помощника, готового в любое время прийти на выручку... Одним словом, Стародубцев у донцов был в почете, его слово на казачьем круге имело вес – и потому сейчас Ивана восприняли более, чем серьезно.

Конечно, кто-то мог бы предположить, что донца сломила изматывающая летняя жара и общее падение духа – в длительной осаде, когда ясно понимаешь, что помощь уже не придет и враг никуда не отступит, такое вполне возможно. Но на самом деле для донцов все было не так уж и плохо – по крайней мере, река за спиной, а с ней и источник воды, и некоторого количества рыба, что добавляли в кашу. До недавнего времени хватало также и зерна – того самого зерна, что донцы раздобыли еще на мавне, замеченной Семеном Орловым! О роли молодого, «голутвенного» казака в том, что осажденным до поры хватало провизии, никто в слух особо не говорил. Однако в последнее время Семен стал ловить на себе одобрительные взгляды даже бывалых, заслуженных донцов. И также в какой-то момент Орлов вдруг понял, что внутри ватаги Прохора к его слову вдруг стали прислушиваться не реже, чем к словам родича – а, пожалуй, что и чаще…

Это было приятно – но в целом, боевой настрой казаков падал день ото дня. Они успели соорудить кольцо из телег у пологого спуска к воде и нарыть впереди траншей, попутно укрепив свой «табор» не очень высокой земляной стенкой. Против татар и азовских янычар, двинувших в степь лишь с легкими пушками, таких укреплений вполне хватало! Но вот порох приходилось беречь – перестреливались с татарами только лучники, а густо палили казаки лишь тогда, когда поганые всерьез бросались на штурм.

Тогда донцы подпускали басурман поближе – и густо палили едва ли не в упор, меняя стрелковые цепи не хуже опытных стрельцов воеводы Хитрово. Нашлось применение даже дробовой пищали Семена Орлова и его трофейным пистолям! И ведь эта тактика приносила свои плоды – татары и янычары так ни разу и не смогли перемахнуть через земляную стенку казачьего городка, каждый раз оставляя у ее подножия не десятки, а сотни убитых и раненых…

Видя такое дело, царевич-калга Иширин Гирей решил измотать казаков осадой. В конечном итоге столкновение случилось в татарской степи – где басурмане могли охотиться на тарпанов, кормить свежей травой лошадей, а местные пастухи регулярно пригоняли овечьи отары для пропитания ханских нукеров. Двенадцать дней шла осада – и запасы захваченного на мавне зерна стремительно таяли, да и рыба все реже попадалась в расставленные на ночь сети… При этом помощи ждать не приходилось – ничего не было известно о судьбе гонцов, отправленных в Черкасск, это во-первых. А, во-вторых, большая часть черкасской рати как раз и была заперта в земляном городке у реки Тузлов! Ждать же, когда подтянуться казаки с верховьев Дона, было слишком долго – осажденные просто ослабеют с голода.

Понимая всю опасность дальнейшего промедления, вольные воины собрали круг – и на круге решили прорываться из городка, покуда есть еще и силы, и пороха достаточно на один хороший бой… Решили ударить по врагу в ночь с тринадцатого на четырнадцатый день осады – и вот вдруг накануне ночной вылазки Иван Стародубцев заявил о явлении Богородицы ему во сне…

- Царица Небесная повелела передать вам, братцы, что нужно вернуть икону Ее в монастырь на реке Вилие, близь Вильны. Тот самый образ Божьей Матери Одигитрии, что мы в Литве добыли! А ежели не вернем – то отвернется от нас Богородица, и ждут нас беды и несчастья, и обиды от татар!

Собравшиеся в круг казаки загомонили – кто возмущенно, кто задумчиво. Святыню отдавать в Литву никто не хотел – там же латиняне католики заправляют! Хотя с другой стороны, осталось также достаточно православных русских под властью панов – а уцелевшие православные монастыри