Повелитель огня III - Алексис Опсокополос

— Зачем вы обманули чёрных братьев?

— Мы не обманули, — ответил я твёрдо и спокойно, не отводя взгляда.

Несколько секунд Владыка смотрел на меня, его глаза светились суровой силой, но затем в них мелькнуло что-то похожее на растерянность. Он отдёрнул руку и громко произнёс:

— Оставьте нас! Все! Быстро!

Слуга, что привёл нас в зал, тут же ретировался. Мужчина, стоявший всё время молча рядом с троном, поспешил за ним. Станил тоже спешно удалился, не поднимая головы. Гарика такое обращение явно возмутило, но я кивнул ему, чтобы уходил. Королевич, недовольно стиснув зубы, взял под руку Ясну, которая вообще ничего не понимала, и повёл её к выходу. Вадим и Добран бросились за ними следом.

Зал быстро опустел. Я остался с грозным Владыкой Севера один на один. Мы какое-то время молчали, а затем северянин спросил:

— Ты не хочешь мне ничего сказать?

— Вечер в хату, — ответил я, усмехнувшись. — Или как там у вас положено по фене здороваться?

Владыка Севера сглотнул слюну и уставился на меня так, словно увидел самое большое чудо в своей жизни.

— Привет из России, Колян! — добавил я как можно более дружелюбно. — Ты же не думал, что ты здесь один такой? Что только из тебя профессор собирался сделать первого мага на Земле?

Лицо северянина изменилось. Его каменная маска дала трещину. Взгляд, обычно тяжёлый и безжизненный, теперь был полон потрясения. В этом человеке, привыкшем повелевать и внушать ужас, вдруг проявился тот, кем он был до того, как стал хозяином Севера. Он был ошеломлён до глубины души.

Но потихоньку Владыка Севера всё же взял себя в руки, на мгновение я даже увидел, как на его лицо возвращается ледяная маска. Однако долго она не продержалась — нахлынувшие эмоции и воспоминания оказались сильнее.

— Как? — растерянно спросил он. — Когда?

— Недавно, — ответил я.

— Откуда? Из какого города?

— Из Питера.

— Год какой?

— Две тысячи двадцать пятый.

По лицу Владыки-Коляна снова пробежала целая буря эмоций: удивление, растерянность, радость, недоверие. Он замер и принялся что-то прикидывать в уме, затем негромко произнёс:

— Получается, время и там, и здесь все эти годы шло одинаково.

Моего земляка по миру ошарашило собственное заключение. Он растерянно усмехнулся, и на его лице появилась неловкая улыбка — улыбка человека, привыкшего не показывать чувств, но вдруг забывшего, как их прятать. И в следующую секунду ледяная маска слетела с этого человека окончательно — передо мной сидел не грозный Владыка Севера, а обычный мужик из моего прошлого мира, которого буквально разрывало от любопытства.

— Давай, рассказывай, что там за эти годы дома произошло! Наши в футбол научились играть? Кто чемпионат мира в девяносто четвёртом выиграл? В стране порядок навели? Ельцина посадили?

Колян обрушил на меня лавину вопросов, задавал их, не делая пауз и не давая мне на них ответить. И я понимал его слишком хорошо: я тут всего ничего, и уже иной раз чуть ли с ума сходил от тоски по родному миру и дому, а он больше тридцати лет так живёт.

— По некоторым моментам буду вынужден тебя разочаровать, — сказал я, воспользовавшись небольшой паузой в вопросах. — Но начну с хорошего: в восемнадцатом году в России прошёл чемпионат мира по футболу, и мы на нём даже дошли до четвертьфинала, обыграв по пути испанцев.

— А Ельцина-то с Чубайсом посадили?

— А вот здесь не всё так радужно, как хотелось бы, но давай по порядку.

Глава 14

Мы проговорили до самого утра. Из мрачного холодного зала ушли почти сразу — переместились в небольшую, разумеется, по меркам дворца комнату. Довольно уютную: с камином, обшитыми деревом стенами и огромным мягким ковром на полу. Разговаривать в такой обстановке было намного приятнее, чем в тронном зале. А когда нам туда принесли ещё и ужин: жареного поросёнка, похлёбку с грибами, хлеб и большой кувшин крепкой медовухи, вообще всё стало замечательно.

Я рассказал Владыке-Коляну о том, что произошло в России и в мире за тридцать с лишним лет, прошедших со дня эксперимента, после которого его разум оказался здесь. Понятно, что за одну ночь всего не перескажешь — слишком многое изменилось. Я затронул лишь главное: как менялась страна, кто правил, какие войны и события происходили, как жили люди, какие технологии появились.

Колян слушал с открытым ртом. Он часто перебивал, уточнял, задавал вопросы, не стесняясь показывать эмоции. Иногда поражённо охал, иногда удивлённо вскидывал брови, порой даже недоверчиво качал головой. Он совсем не был похож на того грозного Владыку Севера, каким его привыкли видеть все вокруг. В этот момент это был простой мужик, которому после долгой разлуки рассказали, как живёт его родина.

Когда за окном полностью рассвело, Колян предложил позавтракать. Правда, в этой комнате есть он больше не захотел, и мы отправились в обеденный зал.

Трапезная Владыки Севера впечатлила не меньше его тронного зала. Это было огромное помещение с высоким потолком, стенами из тёмного камня и тяжёлыми шторами на окнах. В центре зала стоял один-единственный стол — длинный, массивный, из чёрного дуба, с резными ножками. Обычно за этим столом сидел лишь сам Владыка, но в этот раз его накрыли на двоих.

Вышколенная прислуга — несколько молодых мужчин и женщин, одетых в одинаковые серые камзолы и белые рубахи, двигалась по трапезной совершенно бесшумно. Они подавали блюда и кубки на вытянутых руках, низко склоняя головы. Ни один не осмелился взглянуть прямо на Владыку.

А подали нам на завтрак запечённого гуся с яблоками, густую рыбную похлёбку, вяленое мясо, печёный окорок, сыры, свежий хлеб, мёд, ягоды и орехи. И от всего этого исходил такой запах, что слюнки текли. Как по мне, этого даже для обеда или ужина было многовато, но с другой стороны, почему бы и нет? Может, у них на Севере принято плотно завтракать.

Сделав свою работу, слуги тихо удалились. Когда двери за ними закрылись, Владыка сделал пару глотков какого-то отвара из кубка и с сожалением сказал:

— Все эти годы пытаюсь получить напиток, хоть немного похожий на кофе. Но цикория здесь нет, а из ячменя и желудей даже при помощи магии ничего приличного не получилось.

— Да, — с пониманием поддержал я тему. —