Эволюционер из трущоб. Том 11 - Антон Панарин

роботы-ремонтники, похожие на механических пауков. Они тащили за собой новые руки и ноги. Шустро перебирая лапками, они открутили старые повреждённые протезы Преображенского. Отсоединили провода, в этот момент профессор скорчился от боли. Видимо, провода были соединены с нервной системой. А после паучки подсоединилиновые конечности.

Через минуту профессор уже стоял на ногах. Он молча подошёл к трупу стального солдата и принялся его изучать. Его пальцы бегали по поверхности брони, ощупывали сочленения, а взгляд стал заинтересованным и внимательным.

— Даже так? Занятно, весьма занятно… — бубнил он себе под нос.

— Что скажешь? — спросил я, следя за его действиями.

Преображенский поднял на меня взгляд и улыбнулся.

— Я надеялся, что вы станете ценным объектом в моей коллекции, а оказалось, что у вас есть кое-что не менее интересное, — произнёс он, осторожно отрывая грудную пластину солдата. — Я не встречал ничего подобного. Мне потребуется время, чтобы разобраться в его природе.

— Печально… Я надеялся, что вы хоть что-то знаете о Пиковой Даме, Короле Червей и прочих обитателях колоды.

— Колоды? — остановившись, переспросил Преображенский и с интересом уставился на меня.

— Её, родимой, — кивнул я. — Александр, мой старший брат, стал первосвященником итальянской церкви Единения. Думаю, вы в курсе.

— В курсе? Ха! Да у меня даже имеется один из «последователей» это церкви, — усмехнулся Аристарх Павлович, сложил руки за спиной и деловито сказал. — Следуйте за мной, глава.

— Следую. Но что насчёт присяги?

Преображенский остановился и тяжело вздохнул.

— Я присягну вам на верность, лишь в том случае, если вы поклянётесь, что приложите все усилия для того, чтобы спасти Константина Игоревича Архарова.

— Мы что, на рынке? Ты поклянёшься мне, если я поклянусь тебе? — усмехнулся я. — Однако, это обещание очень просто выполнить, так как я именно этим и собираюсь заняться. Нужен лишь подходящий момент. — Я протянул руку профессору. — Клянусь, что спасу отца, чего бы это мне ни стоило.

— В таком случае… — Механические ноги Преображенского зажужжали, и он преклонил колено. — Я присягаю…

Договорить он не успел, так как я не смог сдержаться и выдал, пожалуй, лучшую свою шутку за сегодня!

— Кто говорит? Тут кто-то есть? — спросил я, зыркая по сторонам, будто пытался понять, откуда идёт звук.

— Эммм… Вы о чём? — нахмурился Преображенский.

— О! Это ты. Фух, — облегчённо выдохнул я. — Аристарх Павлович, я уж было подумал, что умом тронулся. Когда ты припал на колено, то стал таким крохой, что я тебя даже из виду потерял.

— Ха-ха. Очень смешно, — фыркнул профессор и поднялся с колен. — Короче. Я присягаю тебе на верность. Заносчивый сопляк.

— Во-о-от! Можешь же нормально общаться. А то всё спину гнёшь. Я, конечно, понимаю, что в случае чего, ты себе стальной позвоночник вживишь, но оно тебе надо? Давай просто пожмём руки, как взрослые люди, и будем трудиться на благо рода, без вот этого пафоса.

Моя прямота несколько смутила Преображенского. Он пристально уставился на меня, а его оптические протезы стали жужжать, пытаясь отыскать фальшь в моих словах и жестах. Но фальши не было.

— Раз так обстоит дело, рад трудиться под твоим началом, Михаил Константинович, — улыбнулся профессор и пожал мне руку.

— Добро пожаловать в команду, Аристарх Павлович, — довольным тоном произнёс я.

Преображенский бросил взгляд на мёртвого отрицателя, а после с надеждой посмотрел на меня.

— Михаил Константинович, я тут подумал, — начал он осторожно. — Ты не против послужить на благо науки?

— Аристарх Павлович, мы это уже обсуждали, — нахмурился я.

— Да, так и есть. Но, мне всего лишь нужно поставить парочку экспериментов, ничего особенного. Больно не будет. Точнее, будет, но сегодня вы вытерпели и не такое. — Преображенский жутко хотел поставить на мне опыты из-за чего постоянно срывался с «ты» на «вы».

Я вздохнул, делая вид, что соглашаюсь нехотя. Однако, я изначально планировал дать ему немного меня покромсать. Во имя науки, конечно же. А также для усиления рода. Кто знает, что изобретёт профессор, имея доступ к моей ДНК?

— Ты ж просто так не отстанешь, верно?

Преображенский улыбнулся, его металлические глаза сверкнули азартом:

— Дело в том, что я самый любопытный человек на земле. Поэтому мне будет чертовски сложно себя сдерживать. Могу сорваться, — он натянуто улыбнулся и потеребил ворот халата.

— Так и быть. Но только в честь нашей с тобой дружбы, — кивнул я. — Кстати, расскажи сперва о чудовищах, которых ты на меня натравил в коридорах лаборатории.

— Вы об отработке? Неудавшиеся образцы, — раздраженно пояснил он. — Убить было жалко, а применения для них не нашлось. Вот и жили эти монстры в лаборатории.

— Надеюсь, ты их сделал не из похищенных людей?

— Чего? Кто вам таких глупостей понарассказывал? Никого я не похищал. — Аристарх Павлович замялся. — Ну, разве что десяток особо пакостливых выродков.

— А ещё сотни заключённых, — добавил я, придавив профессора суровым взглядом.

— Только смертников. Богом клянусь! — заявил Преображенский.

— Верю, — кивнул я. — А так называемая «отработка» — это образцы, предшествовавшие Остапу?

— Так и есть. Остап моя лучшая разработка. Создал его из человеческого эмбриона, Слёз Мироздания, а также образцов ДНК, взятых у гвардейцев и разломных тварей.

— Если не против, я бы хотел посмотреть, как именно ты создаёшь подобных Остапу.

— Научный интерес? Занятно. Ваш отец никогда не проявлял подобного любопытства. Возможно, на посту главы вы проявите себя не хуже, а может… — он прикрыл рот, поняв, что был близок сболтнуть лишнего.

Ведь для Аристарха Павловича Архаров-старший был единственным господином, подарившим ему всё, включая жизнь. Признай он, что мой отец не такой уж хороший управленец, для Преображенского это было бы сродни предательству самого себя и своих идеалов. Профессор выкрикнул:

— Активация протокола ' Останки Патриарха'.

В потолке появилось отверстие, из которого вниз опустилась огромная колба с зеленоватой жижей внутри. Сквозь жижу был виден лысый ребёнок в позе эмбриона. На дне и верхушке колбы имелись ниши, в которых тускло светились Слёзы Мироздания. Их были сотни. Правда, все первого, максимум, второго ранга.

— Моё величайшее открытие. Создание жизни с помощью артефакторики и генетики, — с какой-то грустью произнёс Преображенский. — Если бы у меня были высокоранговые Слёзы