Традиции & авангард. Выпуск № 2 - Коллектив авторов

class="v">куда? Приспособить его (их) под простейшие обязанности:

уборка пространства,

посуда,

пыль, говоря проще –

уничтожение следов пребывания чужого (своего) в доме, домушника. Забытый зонт – из детства, он приплывает ко мне в дождливую погоду, дожди приносят его, поверженного, к порогу допустимого, так я и нахожу его – этот последний момент, находящийся между двумя вещами, когда они сталкиваются на выходе, как врач со священником. Может быть, это просто углы – то, как задевает новизна, но во второй раз уже не вспомнить, каково это – ищи в том же углу, где я истуканом старею без разрешения. Есть еще три (говорят, бог – троечник), но то догадка, опыт того, кто видел больше меня, чей взгляд принят на веру – так, слово принимает веру на себя, попав (как в глаз – дождевая капля, я вспомнил).

* * *

Подобно временному значению – наследнику буквы – я расстаюсь с тобой в поисках большего или меньшего, когда мы (сначала – я) называю рукопожатие прикосновением, то переход ли это от общего к частному или возвращение долга, длящееся в даль общего? Возвращение в жизнь (дивно чужую), если бы могло быть иначе, было бы так: молниеносная вспышка ревности, сравнявшаяся со вспышкой света, вспышка света, сравнявшаяся с выстрелом… не о том ли – и Пушкин? Но: разъятие между луком и стрелой, плачем и причиной, далью и расстоянием… второго и не вспомнить (не повторить), и – перед сквозняком пистолета – воспроизвести списанное только что, и, если попадание случится, то, может быть, это и будет названием.

Алексей А. Шепелёв

Алексей А. Шепелёв родился в 1978 году. Поэт, прозаик, лидер группы «Общество Зрелища», исследователь творчества Ф. М. Достоевского, кандидат филологических наук. Автор нескольких книг крупной прозы, в том числе «Москва-bad. Записки столичного дауншифтера», «Настоящая любовь / Грязная морковь», «Мир-село и его обитатели». Лауреат премии «Нонконформизм», Международной отметины им. Д. Бурлюка, финалист премии Андрея Белого; книги также входили в лонг-листы премий им. И. Бабеля, В. Астафьева, «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна». Произведения публикуются в журналах «Дружба народов», «Новый мир», «Нева», «Православное книжное обозрение» и многих других. Стихи переводились на немецкий и французский языки.

Мне эта дверь не внушает доверия…

Воспоминания в школьном селе и Ода вольности

Директор школы дорогой,

Как рад я, что учился с тобой!

Вы уже забыли, что мы с Вами чередили!

Как мы с Вами пили и окно разбили –

В Вашем кабинете – и смотрели дети…

Пили и гуляли и чуры не знали:

Девок зажимали, самогон глотали,

За углом блевали, на порог нассали!

Мячик повредили, на партах рисовали,

Рассаду перепортили, картошку всю сгноили,

В полтепла топили – уголь весь пропили! –

Школьников морозили, в столовую ходили!

Все теперь забыли, как мы чифирили…

По две порции брали безо всякой морали!

Всё теперь забыли, что мы учредили!

Мне медаль не дали, Вам – дальнейших званий;

Но зато чертили – вместе бороздили!..

(зачёркнуто «угодили»)

Я-то всё запомнил – Вы меня забыли!

* * *

помнишь прошлым летом

ты тогда одна малыш каталась

в грязь и дождь на велике

великие какие усилия –

на педали давила ты

на сиденье прыгала…

да, горох любила ты,

полюбила ездить по дороге к полю

ягодки зелёные засасывала по несколько кило

ягодички красные натирала об него

а потом же дома ты что делала с него?..

а попозже вечером

отсидев «кино»

ты ходила вчетвером

только до полпервого.

* * *

привлачится моя волчица

отрыгнёт чуть-чуть котлеток –

коровий слизлый последок

для голодных деток

я сожму её крепко-крепко зубами

тяжело мы дышим вмятыми боками

мы умираем и думаем

наши детишки – мы сами.

Толстого холо-троп

ничего не желавшая, ничего не жалевшая

птичка моя подравшаяся

дочка моя уцелевшая

блохой Левше по пьянке

подранок на подрамник

в холст продранный типично

за то что я срамник и тринкер

и фюрстер их (не путать с фюрером)

и холостяк-холоп, и плоховатый,

ко всему холодный трикстер.

* * *

мне эта дверь не внушает доверия

не послушаю мнения

отворю двери я

пускай зайдут

пускай найдут

кайфзаdoit

knife. Ивсё.

,я,

мне фамилия эта пустой звук

мне имя это пустой звук

мне физический облик этот пустой звук

мне духовная эта суть пустой звук

мне вся эта пустота вокруг звук

но пустой он

* * *

Однажды мы вышли прямо на крышу.

Я подскользнулась и прыгнула вниз.

Ты помочился тут же с крыши,

Подскользнулся и трахнулся вниз.

Вот и всё: ты, конечно, разбился,

А мораль аморальна: разговаривая

с другом на крыше За руки другого друга

держись.

Vizual depression

голод – это отвратительно

бездействие – вид её

невозможно прогнать этот вид её –

но как нож проглотил – гладкий вид её

я прижал к животу гладкий нож её –

я три дня лежал и жалел её –

не желал её – ни движения –

приближал её – удалял её –

облизал её – унижал её –

разрушал её – но бессмысленно –

ночь и день мне бессмысленны –

мне себе –

мне себе бы вспороть голод

или сделать разрез по воротнику – голову –

голого тела твоего я не выдержу

я держу в руках…

* * *

по-модному наглые

девушки

загибают

пальцы – плохие дела

так нам тут и надо

лизать свободы края.

Валерий Петков

Валерий Петков родился в Киеве в 1950 году. Детство провёл в Астрахани, среднюю школу закончил в Оренбурге, срочную