Традиции & авангард. Выпуск № 2 - Коллектив авторов

В комнате повисла тишина, и последние кольца сигаретного дыма рассеялись от такой виртуозной наглости.

– Как это?! – только и смог произнести Николя.

– Он изобрел динамит. Ты знаешь, в каком аду я жила десять лет? Нобель раскаялся на смертном одре, пожелал остаться не просто изобретателем динамита, но и сделать что-то хорошее. Я могу справлять день рождения в каждом месяце. Меня в четырнадцать водили на расстрел. Но я выжила, описав все, что с нами случилось.

Моя пылкая речь заставила ребят задуматься.

– Но ведь это… огромные деньги! Что бы ты сделала с ними?

– Верно. – Мне стало весело. – Когда мне дадут награду, обещаю, что совершу хороший поступок.

– Размечталась, – по-дружески поддел меня Захар.

– Отлично, – сказал Николя, закуривая новую сигарету. – Считай, тебе дали Нобелевскую премию, что ты с ней сделаешь?

– Мой дом разбомбили. Нужен новый!

– Но не в России?

– Разумеется.

– А с остальными деньгами?

– Буду покупать еду и писать новые книги.

– А как же мы?! – обиженно вскричал Николя. – Мы ведь друзья!

Это было очень забавно. Несколько минут назад парни утверждали, что никакая премия мне не светит, и вот они уже интересуются, смогу ли я им помочь.

– Все решено, – сказала я. – Подарю вам десять процентов, и вы сможете сбежать из этого кошмара, купить себе домик в пригороде Амстердама, где можно курить марихуану и танцевать голышом.

– Ура! – захлопали они в ладоши. – Хотя мы и скептики, но будем ждать. Когда планируется выдача средств?

– Молодым премию не дают.

– Асса! – засмеялся Николя и начал плясать лезгинку. – Асса! Полина отдаст нам десять процентов от Нобелевки! Асса!

Мы с Захаром покатились со смеху. Мама прибежала из кухни посмотреть, чего это мы так веселимся, но ничего не поняла, махнула рукой и вернулась обратно.

Праздничный ужин прошел в шутках и анекдотах. Фроси с нами не было. Она выступала в ночном клубе. Мама быстро устала, и Николя проводил ее в соседнюю комнату, которую квартирантка не заперла. Чтобы она смогла отдохнуть, мы закрыли дверь и сидели тихо.

Захар раскурил сигарету и предложил мне:

– Попробуй, вдруг тебе понравится.

– Давай! – решилась я.

У меня неплохо получалось курить. Захар неожиданно наклонился и поцеловал меня.

– Если я решу жениться, первая женщина, о ком я подумаю, будешь ты!

Глаза Николя покраснели и наполнились слезами.

– Как ты можешь?!

Я совершенно растерялась от такого поворота событий и, перепутав бокалы, залпом выпила шампанского вместо лимонада. Слова Захара я восприняла как шутку. Но Николя очень расстроился.

– Нет, так не пойдет! – сказал он прерывающимся голосом.

Чтобы утешить друга, я слегка пожурила Захара.

– Так ты согласна быть со мной или нет? – Захар не обратил на слезы Николя никакого внимания.

– Сейчас вместо праздника мы поссоримся, – ответила я. – Это совсем не входит в мои планы.

– Что бы ты хотела сегодня? – спросил Николя, успокоившись, что я не собираюсь замуж за Захара.

– Историю. Я собиратель и хранитель прожитых мгновений. Я складываю истории в корзинку, как Оле Лукойе – звезды, затем бережно их пересматриваю и жду возможности передать дальше. Все истории чему-то учат.

– Хорошо, будет тебе история. – Николя затянулся сигаретой и слегка отодвинулся от Захара, вероятно обидевшего его своим бестактным поведением.

Он говорил о себе в третьем лице, отчего у меня создалось впечатление, будто мы преодолели портал во времени и я оказалась среди гор, в древнем ауле республики Дагестан. Мой мир менял точку сборки, и казалось, эта ночь бесконечна, рассвет не придет, солнце должно замереть, чтобы дать все понять и запечатлеть слова, наделенные смыслом.

Кирилл Азерный

Кирилл Азерный родился в 1990 году. Пишет прозу как на русском, так и на английском, публиковался в журналах «Урал», «Новый мир», «Вещь», «Носорог» и других (Россия), Gone Lawn, Offcourse Literary Journal (США). Выпустил три книги прозы – «Подарок», «Человек конца света», «Три повести». По образованию филолог, переводчик, специалист по зарубежной литературе. Преподает английский в лицее СУНЦ УрФУ. Участник Международной писательской программы Университета Айовы (США, 2015). Наряду с Русланом Комадеем является редактором самиздатского журнала «Здесь». Живет в Екатеринбурге.

Разом данное

Неоткуда взяться вязу – выточен взор из обоймы третьих по вчерашнему счету: часы часов, исполненность желаемого – действием (минувшей мыслью). Где бы я ни был, всюду – прикладные места имен, и ночами – делимое нечто без тепла и света, с ролью в глазу. Косточка зуба: просыпается сосед, стучит туча, и – первый ряд, горизонталь отдельной словесности. Вспыхивает разговор – чертила ночь, небесная ночь, не переноси на меня совьи проблемы, не то – так другое становится всей своей плоскостью рядом без числа. Вертикальное положение соседа – переданная новость ошибки, опровержение общей неточности. Цельное молоко бессонниц, летом ты ближе: затоплены края оборота, угловатые дети имен. Проступание матерей – через зависшие перекладины слепые следы точки – ворованные рукавицы, узнавание утра. Никто не признан, за то неотличим – от предметов тепла, грудных мыслей, о рук кончающиеся основания, холодные края пореза. Оказавшийся механизм, ручная работа тени, кто это тебе сказал, нельзя врать. Ложь глагола, равенство ошибок перед лицами поражений, оттенки побега проложены мимо ямы множеств, где даль даров прогрессирует с уверенностью. Возврату подлежат овощи плодов, игровые начала, обмен, зависимые звуки форточек.

Тем – сыгранность,

помощь зала, и

вдоль – одна длинная весть о том.

Утром легко вывозится коляска.

* * *

Сквозь я вижу как бы ошпаренное в мире сияние мне данного разом (один раз) – с каждой подробностью удаленного в метре от меня: еще шаг, и дальше – пустяк за пустяком – рассказывается обо мне длинная сплетня памяти; именно это, только это никогда не вспомнить, больше ничего, все – там, в источниках, я ничего не упустил; однако – мне подмигивает мельком, чтобы я шел, но само чернее фона, из которого – вывод, высокий спектр умозрения, все это значит – выйти сухим из того, что казалось самой кровью. Прежде было слово – теперь я всего в нескольких метрах от точки предназначения могу отличить хорошиста от хоровода: остановленное находится в ожидании так же, как я – в кругу часов, и глаза мои высохли от всех тех, которые, не в силах выйти, входят – безымянные и ночные – в списки снова, как если бы обретали в моих глазах положенное значение. Так никогда больше, как если бы этот раз был самым верным твоим слугой, так уменьшается, а не увеличивается обо мне память.

* * *

Чужое впечатление, взятый след –