Этруски - Жан-Ноэль Робер

и человеку исполнялось семьдесят лет, он утрачивал право просить и получать от богов что бы то ни было. А в конце двенадцатой «недели», то есть в восемьдесят четыре года, люди «выходили из своего духа», и им уже не нужны были знаки.

Книги судеб трактовали то, что считалось чудесами. По свидетельствам некоторых авторов, они содержали описания чудес, представляя собой нечто вроде справочной антологии.

Возможно, мы сможем составить представление о содержании этих книг, основываясь на том, что мы знаем о книгах загадок. Эти книги пророчеств, известные в Риме, были восстановлены после их исчезновения во время пожара Капитолия в 83 году до н. э. После этого римские эмиссары помчались в южные греческие города, в частности в Кумы, чтобы собрать греческих оракулов по обычаю того времени. Но не исключено, что происхождение этих книг было этрусским. Легенда гласит, что эти замечательные книги были принесены в Рим во время правления Тарквиния при самых волнующих условиях (Дионисий Галикарнасский, IV, 62). Что касается первых следов консультирования с ними, то они уходят к 496 году до н. э., когда этрусское влияние в Риме еще было очень сильным. При этом не следует забывать о существенных различиях в подходе к чуду у римлян и этрусков. Упорядоченная жизнь Рима выработала отношение к любому чудесному явлению, как к чему-то угрожающему. У этрусков чудо могло нести в себе как положительное, так и отрицательное предзнаменование.

♦ Книги о загробной жизни

Наконец, последней категорией священных книг были книги мертвых, рассказывающие о смерти и посмертной жизни. Об этом нам тоже не осталось почти никаких надежных свидетельств, за исключением нескольких строк у Арнобия («Adversus nationes», II, 62), который уточнял, что в них можно было читать о том, «что некоторые души оказывались божественными и были извлечены из законов смертных кровью некоторых животных, пожертвованных некоторым богам».

Эти несколько слов очень важны для понимания веры этрусков в иную жизнь, что подтверждают также рисунки на некоторых гробницах. Арнобий делает намек на сложную церемонию, которая позволяла добиться обожествления души покойного. Жертвенная практика здесь отличалась от того, что жрец обычно выполнял: речь шла о том, чтобы подарить богу не жертвенное животное, а только его кровь. Это было нечто вроде символической передачи, ибо кровь животного представляла собой его жизнь, а его душа заменяла душу покойного. Таким образом, она попадала в ад вместо души покойного, а та тем самым, оказывалась освобожденной и могла стать бессмертной в форме духа, названного «animalis», от слова «anima» (душа).

Жизнь для этрусков была коротким мгновением по сравнению с вечностью. Символическим выражением этих представлений было и то, что свои жилища и даже храмы они строили из быстроразрушающихся материалов, а гробницы — из каменных блоков, переживших тысячелетия. О том, что происходило с человеком после смерти, рассказывали специальные книги, из которых до нас дошли лишь небольшие отрывки, сохраненные разными римскими авторами. Из них мы знаем, например, что этруски верили в загробный суд, который вершила крылатая богиня Вант, и поэтому клали в гробницу умершего «книгу жизни», чтобы богиня не была к нему слишком суровой.

Гадание

Вместе с гадательной практикой, вездесущей в жизни этрусков, мы затрагиваем религиозной менталитет этого народа и его мировоззрение. Этот менталитет отличался от менталитета римлян. В Этрурии человек считался частью природы и принимал участие в интимных и тайных связях, которые соединяют различные элементы мира. Мировой порядок состоял в том, что каждый отражал и воспроизводил желания богов. Но это не означало полного детерминизма для человека. Просто люди могли знать свое будущее, если они умели расшифровывать знаки, посылаемые им. Боги при помощи пророков (Тагес, Вегойя и др.), показывавших людям ключи к интерпретации тех или иных знаков, которые они им посылали; иногда это происходило, например, через полет птицы, иногда посредством удара молнии или при помощи других знамений.

Сенека точно понял разницу между мышлением римлян и мышлением этрусков. По поводу ударов молнии он отмечал: «На этот счет существует разногласие между нами и этрусками, достигшими наивысшей премудрости в науке толкования молний: мы считаем, что молния вылетает потому, что столкнулись облака; они полагают, что облака сталкиваются для того, чтобы вылетела молния; ибо они возводят все непосредственно к богу, и с их точки зрения все происходящее не потому является знамением, что происходит, а, напротив, происходит для того, чтобы служить знамением. Но, так или иначе, происходят-то они все равно тем же самым образом — является ли знаменование будущего их целью или их следствием».

Этруски верили, что интерпретировать божественное послание могут только те, кто получил необходимую подготовку и был способен прибегать к священным книгам, чтобы расшифровывать мысли богов. Речь идет о жрецах, о гаруспиках, которые, например, умели читать будущее по печени овцы, которая представлялась им фактически как зеркало мира. На гробнице Франсуа в Вульчи изображен аристократ Вел Сатис, готовящийся к гаданию. Мы видим этого тосканского военачальника поднимающим взгляд к небу, куда он собирается выпустить птицу, полет которой покажет ему будущее операции, которую он собирается предпринять.

Вел Сатис, готовый следовать взглядом за полетом птицы. Гробница Франсуа, Вульчи

Книги по истолкованию ударов молний объясняли все параметры, на которые надо было обращать внимание, когда бог-громовержец Тин (или один из девяти других богов) посылал молнию. С их помощью можно было расшифровать послание и сделать предсказание.

Наиболее прямая форма божественной демонстрации называлась «знамением», которое подразделялось на несколько категорий: знамение, касающееся природы (ostentum, portentum по латыни), касающееся устрашающей особенности живого существа (monstrum, miraculum) и т. д. Знамения считались знаками, которые выражали божественные пожелания. Ими нельзя было пренебречь никоим образом. Для их объяснения жрецам надо было пройти через три фазы: фаза наблюдения, фаза интерпретации (опираясь на священные книги) и фаза заклинания, чтобы все вернулось к обычному порядку вещей. Знамения могли касаться прошлого, настоящего и будущего. Но существовало важное различие между Римом и Этрурией. Если в Риме знамения всегда считали демонстрацией божественного гнева, то этруски трактовали их двояко; у них знамения могли иметь и счастливую интерпретацию.

Например, Тит Ливий рассказывает о том, как Танаквиль трактовала своему мужу Тарквинию полет птицы во время их поездки в Рим. Эта трактовка заключалась в том, что боги говорят ему, что его ждет великое будущее. Здесь явно имело место счастливое предзнаменование, ибо очень скоро оно сбылось, и Тарквиний стал царем Рима.

Тот же Тит Ливий (III, 10, 7) рассказывает о событии, произошедшем в Риме в 461