Плохой парень - Юлианна Орлова

Вся левая шеренга направляется прямиком в академию, и я понимаю, что торжественная часть завершена. Но голова все еще повернута вслед парню, который первым вышагивает вперед.

Боже.

Он в форме еще красивее. На щеках разливается огнем румянец, начинает проступать по всему телу ожогами.

Он такой…такой…Серьезнее и мужественнее. Старше и точно не имеет ничего общего с тем сопливым пареньком, которого я когда-то знала.

Скажите, пожалуйста, что со мной случилось? Я сошла с ума. Меня свел с ума Юрка Шолохов.

—А я говорил тебе, что не лучшее решение так одеться, — отец приносит мне туфли и выдыхает недовольно, опуская их возле моих ног. Я успеваю натянуть их, прежде, чем к нам подходит начальник академии и, в противовес всем нормам, молча перехватывает мою руку и целует.

Не уверена, что это по уставу норма. Да плевать. Я искренне рада его видеть, потому что он мировой мужик, да и каждые выходные он был в нашей компании на шашлыках.

—Здравствуйте, товарищ генерал.

“Дядя Илья” как-то остается в горле невысказанным, да и наглеть не стоит.

—Генерал-майор, — поправляет отец. О да. Я не сомневаюсь даже.

Дядя Илья улыбается мне и щурится на отца, мол, ну что ты загоняешь?

—Наконец-то в наше темное царство заскочило солнышко, — улыбается шире. Папа вот прямо держит лицо, ни взглядом не показывая, что я его дочка.

И зачем этот цирк, если главный босс только что дал почву для сплетен, что я его любовница, по меньшей мере?

А вот незнакомец встает поодаль и с интересом наблюдает за нами, не стесняясь пялиться на меня во все глаза. Ох. Не будет легко?

Дважды прямо на него смотрю, но он взгляд не отводит.

Попутно стараюсь поддержать беседу…превозмогая волнение от такого обильного внимания. За все время, как мимо меня проходят мужчины в форме, я не вижу ни одной девушки. Все ясно. Я тут одна девушка! Надеюсь, хотя бы повара и библиотекарь женщины.

—Спасибо, я все поняла, даже если будут проблемы, первым делом к вам или к полковнику Рахманинову.

Улыбаюсь сдержанно, а затем иду вслед за отцом, который все мне покажет. По крайней мере, первую аудиторию, в которой пройдет пара. Моя первая пара в группе, у которых я…куратор по воспитательной части.

Я даже не хочу думать, как мне их воспитывать и о чем говорить.

Если у них на уме будет только одно воспитание….половое.

Когда мы проходим по коридорам военной академии, все, кто так или иначе встречается на пути сразу останавливаются и отдают честь. Вот только голову повернуты не к папе, а ко мне. И внимание пристальное у них тоже ко мне!

Итак. Это официально. Катастрофа. Волнение начинает царапать горло колючей проволокой.

Я не думала, что тут будет так много мужчин, а не обычных пареньков.

Вероятно, мне будет не так легко справиться с ними, как я думала. А уж каково будет Юре, я даже думать не хочу.

Мы входим в аудиторию, где сидят курсанты второго курса третьего взвода. Это я запомнила. Третий взвод…войск разведки и специального назначения. На первой парте восседал Юра, который вскакивает, как только я переступаю порог аудитории.

—Здравия желаю, товарищ полковник! Третий взвод к уроку английского языка готов. Отсутствующих нет. Заместитель командира взвода, курсант Шолохов.

Ох. Как удар под дых. Встаю истуканом рядом с отцом и понятия не имею, что дальше. От волнения мокнут ладони, и я не нахожу ничего более логичного, чем просто вцепиться в сумку стальным захватом.

—Вольно! Садитесь. Что ж, третий взвод, я нашел вам куратора! Предупреждаю сразу, Курсанты! За каждое кривое слово у нас один вариант. Наряд для обеспечения чистоты в санузлах! А теперь вспомнили, что вы — честь и доблесть, и поприветствовали вашего преподавателя английского языка и литературы. Рахманинова Валентина Львовна. Этих не жалеем, Валентина Львовна. По всей строгости. И если что не так — ко мне на ковер. Шутки насчет фамилии равняются пожизненному наряду в стенах этой академии. Это я вам говорю не как офицер, а отец. Вопросы?

—Никак нет! — хором и громко отвечают парни, и я дергаюсь от этого внезапного хорового ора.

—Вот и славно. Учите английский, пацаны. Хорошего обучения, — поворачивается ко мне, кивает и подмигивает. С этого ракурса видно только мне…

У меня сердца в пятках, когда он выходит и хлопает громко дверью.

Первое.

Я снимаю обувь.

Второе.

Все присутствующие моментально опускают взгляды на мои ноги.

ГЛАВА 31

ВАЛЯ

—Здравствуйте, курсанты, я ваш новый преподаватель. Валентина Львовна, — произношу еле слышно, разминая ноги. —И куратор. Скажу сразу, я далека от устава, но буду учиться, зато сильна в языке, — на меня смотрят не отрываясь, когда я захожу за кафедру, расставляя бумаги.

Конечно, все внимание, что скользит вдоль тела, несомненно, исходит от одних пар глаз.

—Здравия желаем, товарищ преподаватель и новый куратор, — хором взрываются парни, а я от перепуга подскакиваю на месте, и все бумаги разлетаются. Мое сердце на мгновение останавливается. К этому надо привыкнуть, да? Я привыкну.

В тот же момент Юра подрывается с места и собирает документы… Ребята так и стоят, а мой мужчина забирает последний листок, прямо возле моей ноги, поднимает его и очень нежно касается рукой лодыжки. Меня обдает жаром, затем кидает в холод, стоит только пальцам подняться выше.

Он медленно поднимается и ведет подушечками вдоль ноги, задирая край юбки и виражируя вверх. С этого ракурса никто и никогда не увидел бы, что он делает. Он точно прикасается к резинке чулков, на нее прямо давит, наверное, чтобы удостовериться в том, что ощущает под пальцами.

Взгляд на мгновение становится шокированным. Диким. Но очень быстро приходит в себя.

Никто и никогда…не увидел бы это. Никто и никогда. Я так успокаиваю себя, покрываясь седьмым потом. Руки дрожат и едва удерживают папку.

Во рту моментально пересыхает, а последний листок опускается на кафедру. Мой отрешенный взгляд замирает на Юре, а его…на моих ногах, затем же рывком поднимается к пылающему от разливающегося румянца лицу.

—Валентина…Львовна, я все собрал? — смотрит прямо в душу, спрашивая низким голосом, от вибрации которого на коже рождается трепетное предвкушение ласк. Но их не будет. Я несколько раз моргаю и пытаюсь переключиться.

—Спасибо, курсант Шолохов, — пытаюсь говорит четко. Неправильно, если у преподавателя в присутствии курсанта голос дрожит, да?

Внутри все