Сибирские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Они ей пузырек дали: «Вот тебе, бабушка, будешь там мыть-то его, глаза помажь ему». Она ребенку-то мазала и говорит: «Што за мазь? Дай я себе хоть один глаз помажу, если ослепну, так хоть одним глазом буду видеть». Помазала и стала видеть чертей. Тогда узнала, што она у чертей. Как пришла, увидела, што не люди, а черти ходят. Посадили угощать, а она уж видит: перед ней не булочки, а конский навоз, не конфеты, а заячий помёт. Она и говорит: «Я чо-то не хочу после бани кушать-то. Чо-то угорела, увезите меня домой». Ну он ее повез домой — ночью через какие-то деревни. До одной деревни дотащил и говорит: «Бабушка, тут вот свадьба, ты иди попросися к ним ночевать». Ну она и пошла, попросилася, ее пустили. Покормили, може, ее и посадили на печку.

А свадьба така согласна была — ни драки, ничо, хорошо гуляют. И вот старуха лежит на печке, а он, черт-то, смущает: «Ребята, ребята, дерись». Они и передрались. А она на печке лежит да говорит: «Батюшки, не деритесь, это вас черт сомущат». А он к ней подошел: «Бабушка, ты которым глазом видишь?» — «Вот этим». Он взял глаз-от вырвал. Она тогда его видеть-то не стала, черта.

Утром встали, ее спрашивают: «Откуда ты?» Она рассказала: «У-y, да мы в этакой глуши не знаем, где ваша деревня».

Так эта старушонка там и осталась. И сказка вся.

Про разбойников

(Указатель № 956.В)

ил-был поп. Были у него дочь Маша и еще дочка шести годов. Поехал поп с попадьей куда-то — на базар, что ли, а Машу оставили одну дома. Она сидела под окошком, шила что-то. Ну ночью приезжают к ней разбойники, стучат в окошко: «Дома, нет батюшка? Мы вот, — гварят, — привезли гроб, девать некуда».

Она говорит: «Батюшки нет, он уехал». — «Ты, — гварят, — возьми у нас гроб». Она согласилась и этот гроб у них приняла. Они взяли ей в окошко, в створку затолкали этот гроб. Она поставила его, сама сидит, шьет. А эта девочка бегат, играт. И говорит: «Няня, в этот, — гварит, — сучочек глядит глазочек». Она говорит: «Ложись и спи, что ты мелешь». Взяла эту девочку и усыпила. Сама сидит. А этот разбойник гробницу сбросил и соскочил к ней, взял ее за горло и говорит: «Где у тебя деньги?» — «Деньги, — гварит, — в амбаре, в кладовочке». Он говорит: «Сходи, принеси». А она: «Я одна боюсь, пойдем, вместе принесем».

Ну и вот, она идет впереди, а разбойник за ней. Она как зашла на подамбарье, а был у них борзый привязан у забора. Она на подамбарье заскочила и сказала: «Борзый, возьми!» Он как схватил, так всего разбойника в куски разорвал. Потом она собрала куски, принесла да в гроб сложила и огонь задула и сидит.

Эти разбойники приезжают и спрашивают: «Что, брат, готовый?» А она мужским голосом отвечает: «Готовый». Створку отворила и гроб им в окошко выпихнула. Они в то время гроб открыли и поглядели, что одни куски в гробу. И ей отвечают: «Смотри, — гварят, — голубушка, через столько-то дней и ты на такие куски пойдешь».

Вот поп приехал утром домой, она сказыват, что получилось у них.

Дня два прошло, эти разбойники нарядились, как купцы, приезжают эту Машу сватать, жених тут у них. Маша их узнала, не идет замуж, говорит: «Это разбойники». А отец не верит. «Иди, эти, — гварит, — люди образованные, хорошие, не может быть, что они будут разбойники». Взял ее просватал. Она выспросила у них, где они живут. Они всё ей сказали.

Она вечером поймала у отца иноходца, взяла и уехала туда. Привязала этого коня в камыши и завязала ему рот полотенцем, чтобы он не ржал, а сама пришла к ним в комнату. Их никого дома не было. Она зашла, видит, что у них одежды много — тулупы висят до самого полу. Встала за тулуп к стене, спряталась и стоит.

Они привезли, тоже высватана у них была, девушку. Посадили ее за стол, как на свадьбе молодую, посидели немного и взяли, сколько их есть разбойников, надсмеялись над ней и потом, после этого, стали ее на куски рубить.

И вот в то время, как они ее разрубили, к Маше прилетел перстень с пальцем. Она этот перстень положила в карман к себе. И взяли они эти куски все убрали, замыли тут и стали гулять, выпивать, веселиться. Веселятся и говорят: «Ух, завтра опять приведем». Потом они легли спать. Как разоспались, она стала разбойника одного будить: «Парень, куда выйти-то, я заспался, дверь не знаю». Он встал, сонный не распознал, будто бы разбойника вывел, она вышла и ушла преспокойно.

Ну она сейчас развязала жеребцу голову и поехала домой.

Приезжат домой, коня опустила, сама пришла, спать легла.

Утром встает, отцу этот перстень показыват, с пальцем. И рассказала, как изрубили девушку, как к ней палец отлетел. Отец не верит. «Тебе, — гварит, — неохота пойти замуж, ты и выдумываешь всячину».

А днем они уже приехали за ей, за невестой. Ну и сколько она ни плакала, все-таки они ее увезли.

Привозят ее домой. Так же сели за стол, выпили, как молодые, и говорят: «Что же над ней сейчас делать будем? Или до завтра отложим?» Один говорит: «Нет, до завтра отложим, потому что она много над нами нагалилась, так чтобы и над ней ладом пога-литься».

Утром встают и заставляют ее топить баню. Она баню топит, воду таскат, а у них была старушка старая. Эта старушка на ее поглядела и заплакала: «Вот, — гварит, — милая доченька, вчера они одну девочку сгубили, а мне тебя очень жалко. Они сейчас — баню истопишь — будут страшно над тобою галиться. Ты, — гварит, — кончишь баньку топить и возьми ведра вот положи у проруби и сама убеги».

Она ведро на ведро положила у проруби, а сама-то убежала. Они сначала думали, что она утонула.

Она бежала, бежала, эта девочка, и заблудилась, дороги найти не могла и залезла в дуб.

А они, эти разбойники, начали искать и нашли след. Поехали этим следом ее следить, догонять. Ну и вот, они до этого дуба доехали — ничего не видать. «Дай, — гварят, — мы в этот дуб потычем, если она тут, то не вытерпит, застонет». И стали ее в этом дубу тыкать шашками. Все ноги истыкали, а она не стонала, протерпела. И