Сибирские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

могут тебя убить. Где ты летаешь по дню, по два, где отдыхаешь?» — «Я летаю по Руси-то. Никто меня не убьет, ничо не сделат. Есть у меня гумешко, на гу-мешке стол дубовый, на столе скатерть браная, напитки, наедки всяки, чо тебе душа желат. И кровать стоит тесова, перина перова, пуховики пуховы. Я покушаю и тута на койке-перине отдыхаю». — «Вихорь Вихоревич, вот ты там отдыхаешь, тебя могут убить, а мы останемся, с голоду помрем». — «Меня никто не зарубит. Ежли я сплю, во все глаза гляжу, а ежли не сплю, то я защурком гляжу. Ежли меня раз рубанут и оставят, то я все равно отживусь, ежли два раза рубанут, то у меня голова все равно прирастет. Ежли на огне сожгут, то я все равно уползу: червями или жуками, мышом вылезу. И только в то время лежу, когда день жаркий, тихий, это время я нигде не летаю, только на койке отдыхаю».

Вот он утром встал, взвился и улетел. Она вынула Ивана-царевича, накормила. И вот сделался день жаркий, солнечный, хороший. Иван царевич с матерью нашли топоренок, веревочек с собой взяли и подались Вихоря Вихоревича искать. Вот они его нашли. Он лежит на койке, во все глаза глядит. Иван-царевич подошел и топором ему рубанул голову. Вихорь Вихоревич и кричит: «Иван-царевич, секи-руби!» А Иван-царевич отвечат: «Хватит. Собаке собачья смерть до единова». Вот Иван-царевич с матерью наделал метел, лесу насобирал, на гумешке огонь расклали. Вот как загорелся огонь, они Вихоря положили, и стал он ползти всякой нечистью: червями, жуками, мышами. Они всё заметали, всё жгли и жгли. До тех пор дожгли, что уж никто не стал ползать, никого не видно стало. Все сожгли, воротились домой, к царице, покушали, переночевали. Утром встала царица, всю домашность обернула, в яишну скорлупу положила и в карман заткнула… Доходят трое до Александры-царевны-красавицы[28]. Та их дожидала, тоже всю домашность обернула, в яишну скорлупу положила и в карман заткнула. Пришли все четверо к Фиенским горам. Потрясли ремни, братья там, внизу, дожидаются, раз крови нет из платочка и из перчаток. Посадил Иван-царевич мать на ремни и спустил. За матерью надо было самому спускаться, он взял Марфу-царевну посадил, спустил. А там старшие братья ожидали, увидели Марфу, разодрались из-за нее: тому надо и другому надо. Им сказали: «Там есть еще красивее». Иван-царевич спустил Александру-царевну. «Вот нам и по жене, — гварят братья. — Больше никого не будем спускать». Братьям и говорят: «Там есть третья красавица». Они стали спускать, видят, это Иван-царевич. Взяли ремни-то и отрезали. Он и остался на Фиенских горах. Братья наказали матери и красавицам, чтобы те говорили, что Ивана-царевича съел Вихорь Вихоревич, а их спасли братья. Приехали, рассказали братья царю. Матери и жалко их, смолчала, подтвердила. Царь сыновей поженил на красавицах.

А Иван-царевич поплакал, поплакал, видит: в другой стороне тропинка есть. «Пойду этой тропинкой. Все равно погибать мне». Пошел этой тропинкой, не дошел до конца. Попалась ему падаль, он залез в нее: «Все одно смерть мне. Придет кто-нибудь, съест». В ту пору летел коршун со своими коршунятами. Коршунята ревут: «Питание! Пища!» А коршун кричит: «Не садитесь, обман!» Коршунята не послушались да взяли сели. Иван-царевич взял не оплошал, одного коршуненка-то поймал. Коршуненок закричал. Коршун говорит: «Я вам кричал, что обман, зачем сели? Зачем же ты, Иван-царевич, моего дитя поймал? — Отпусти его». — «А вот спусти меня с Фиенских гор, отдам тебе твоего дитенка. На што он мне?» — «А как я тебя спущу?» — «А как Вихорь Вихоревич с Фиенских гор спускался?» — «У него за печкой есть костыль, принеси его на Фиенски горы, поставь и навались на него грудью и защурься. Покуль он шевелится, ты лежи так, перестанет шевелиться, тогда гляди».

Принес Иван-царевич костыль. Покуль он шевелился, Иван-царевич щурился, перестал шевелиться — Иван-царевич взглянул. С Фиенских гор спустился, тут и перекрестился: «Слава богу, теперь я живу». И пошел домой. Идет, ему навстречу человек: сам с коготь, а борода с локоть, а руки семь сажен: «Ну, Иван-царевич, покажи, какое у тебя кольцо царское». — «У меня нету». — «Нет, сказали, что у тебя».

Иван-царевич хотел уйти от него, но куда ни кинется, руки семь сажен не пускают его. Вынул Иван-царевич ему кольцо, показыват. «Положи на ладонь-то». Положил Иван-царевич на ладонь. Старик кольцо схватил с руки. «Отдай, дед, кольцо!» — «Высватай мне Алену-мудрену замуж, отдам кольцо».

Ивану-царевичу деваться некуда, пошел сватать. Вдруг из стороны человек: «Путем-дорожкой!» — «Милости просим». — «Куды пошел?» — «Алену-мудрену сватать». — «Возьми меня с собой». — «Ступай. Какое за тобой ремесло?» — «От собак обороняться мастер».

Опеть идут. Опеть со стороны человек: «Путем-дорожкой!» — «Милости просим». — «Куды пошли?» — «Алену-мудрену сватать». — «Возьмите меня с собой». — «Ступай. Какое за тобой ремесло?»- «В бане мастер париться».

Опеть идут. Опеть со стороны человек: «Путем-дорожкой!»- «Милости просим». — «Куды пошли?» — «Алену-мудрену сватать». — «Возьмите меня с собой». — «Ступай. Какое за тобой ремесло?»- «Да я, — гварит, — от холода мастер».

Так собрались к Ивану-царевичу разные мастера: мастер есть, мастер пить, мастер из рыб рыбу выбирать, мастер из трав траву выбирать, мастер из звезд звезды выбирать, мастер холод прогонять, мастер от собак.

Собрались, идут. Алена-мудрена увидела: «Ах он, старый пес, опять сватов послал ко мне. Берите, слуги, собак, опустите борзых кобелей. Они их разорвут». Слуги опустили кобелей.

«И кто у нас от собак мастер?» — спросил Иван. Один говорит: «Я». Взял поймал их, хвост за хвост перевязал, через тын повешал. «Ах он, старый пес, сколь послал сватовщиков-то, — говорит Алена-мудрена. — Погодите, я для вас баню истоплю, выпарю в бане». Вот у нее баня чугунная, она ее накалила, что искры от нее летят. И пришла: «Идите, — гварит, — в баню-то, парьтесь». А Иван спросил: «Кто у нас в бане-то париться мастер?» Один отвечат: «Я. Пойду я сбегаю узнаю, можно ли идти в твою баню-то». Побежал. От бани искры летят. Он в один угол чо-то сделал, в другой — баня-то закуржавела. Приходит и говорит: «Баня-то у тебя закуржавела». Она пошла, поглядела: правда. Говорит слугам: «Отведите их в холодный амбар и заприте». Заперли сватовьев.

«Кто у нас от холода мастер?» — «Я».

Забежал, как начал дышать, так сделалось тепло. Переночевали. Утром Алена-мудрена говорит: «Идите, слуги, амбар освободите, телеса уберите». Они пришли, амбар отворили, из амбара пар идет. Гости выскочили, стали опеть ее сватать. Она говорит: «Погодите, наварю вам квасу, если вот