Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Бернар Шартрский, один из лидеров возрождения античной классики в двенадцатом веке, оставил после себя библиотеку, состоящую всего из двадцати четырех томов. Италия была богаче Франции, и ее знаменитый юрист, старец Аккурсий, собрал шестьдесят три книги. Мы слышали о том, как огромная Библия была продана за десять талантов — не менее 10 000 долларов; как миссал обменяли на виноградник; как за два тома грамматики Присциана, грамматика V века, заплатили домом и участком.16 Стоимость книг задерживала развитие книготорговли до XII века; тогда университетские города нанимали людей в качестве канцеляристов и библиотекарей, чтобы те переписывали книги для учителей и студентов; эти люди продавали копии всем, кто был готов заплатить. Похоже, им и в голову не приходило платить живому автору. Если человек решался написать новую книгу, он должен был оплатить расходы на ее издание или найти короля, лорда или магната, который бы удостоил его ладони посвящения или похвалы. Он не мог рекламировать свою книгу иначе как из уст в уста. Он не мог опубликовать ее — сделать достоянием общественности, — кроме как получить ее для использования в школе или заставить читать ее перед любой аудиторией, которую он мог собрать. Так, Джеральд Уэльский, вернувшись из Ирландии в 1200 году, прочитал свою «Топографию этой страны» перед собранием в Оксфорде.

Стоимость книг и нехватка средств на школы привели к такой степени неграмотности, которая показалась бы позорной для Древней Греции или Рима. К северу от Альп до 1100 года грамотность была присуща только «клирикам» — священнослужителям, бухгалтерам, писцам, правительственным чиновникам и профессиональным людям. В двенадцатом веке представители деловых кругов должны были быть грамотными, поскольку они вели подробную отчетность. В семье книга была ценной вещью. Обычно ее читали вслух нескольким слушателям; многие более поздние правила пунктуации и стиля были обусловлены удобством устного чтения. Книги бережно обменивались из семьи в семью, из монастыря в монастырь, из страны в страну.

Библиотеки, хотя и небольшие, были многочисленны. Святой Бенедикт постановил, что в каждом бенедиктинском монастыре должна быть библиотека. Картузианские и цистерцианские дома, несмотря на отвращение святого Бернарда к учебе, стали усердными собирателями книг. Многие соборы — Толедо, Барселоны, Бамберга, Хильдесхайма — имели значительные библиотеки; в 1300 году в Кентербери было 5000 книг. Но это была исключительная ситуация;17 Большинство библиотек насчитывало менее сотни книг; в одной из лучших — Клуни — было 570 томов.18 У Манфреда, короля Сицилии, была ценная коллекция, которая перешла к папству и стала ядром греческих коллекций в Ватикане. Начало папской библиотеке положил папа Дамасус (366-84 гг.); ее драгоценные рукописи и архивы были в основном утрачены в ходе беспорядков тринадцатого века; нынешняя Ватиканская библиотека датируется пятнадцатым столетием. Университеты — точнее, их залы колледжей — начали обзаводиться библиотеками в двенадцатом веке. Святой Людовик основал библиотеку Сент-Шапель в Париже и пополнил ее книгами, скопированными для него из ста монастырей. Многие библиотеки, такие как Нотр-Дам, Сен-Жермен-де-Пре и Сорбонна, были открыты для ответственных студентов, и тома можно было брать под соответствующую гарантию. Современный студент вряд ли сможет оценить то литературное богатство, которое городские библиотеки и библиотеки колледжей беспрепятственно кладут к его ногам.

То тут, то там возникали частные библиотеки. Даже во тьме десятого века мы видим Герберта, собирающего книги с истинно библиофильской страстью. Некоторые другие церковные деятели, например Иоанн Солсберийский, имели свои собственные коллекции, а несколько дворян содержали небольшие библиотеки в своих замках. Фридрих Барбаросса и Фридрих II имели значительные коллекции. Генрих Арагонский, владыка Вильены в Испании, собрал огромную библиотеку, которая была публично сожжена по обвинению в том, что он имел сношения с дьяволом.19 Около 1200 года Дэниел Морли привез в Англию из Испании «драгоценное множество книг».20 В двенадцатом веке Европа открыла для себя книжные богатства Испании; ученые съехались в Толедо, Кордову и Севилью, и поток новых знаний хлынул через Пиренеи, чтобы произвести революцию в интеллектуальной жизни подрастающего Севера.

III. ПЕРЕВОДЧИКИ

Средневековая Европа, отчасти объединенная общим языком, все еще была разделена на латинскую и греческую половины, взаимно враждебные и невежественные. Латинское наследие, за исключением права, было забыто на греческом Востоке; греческое наследие, за исключением Сицилии, было забыто на Западе. Часть греческого наследия была скрыта за стенами христианства — в мусульманском Иерусалиме, Александрии, Каире, Тунисе, Сицилии и Испании. Что касается огромного и далекого мира Индии, Китая и Японии, издавна богатого литературой, философией и искусством, то христиане до XIII века почти ничего не знали.

Часть работы по соединению различных культур была выполнена евреями, которые двигались среди них, как оплодотворяющие подземные потоки. По мере того как все больше евреев переселялось из мусульманских стран в христианство и теряло знание арабского языка, их ученые сочли желательным перевести арабские труды (многие из которых были написаны евреями) на единственный язык, понятный всем ученым рассеянной расы — иврит. Так Иосиф Кимхи (ок. 1105–1170 гг.) в Нарбонне перевел «Руководство к обязанностям сердца» еврейского философа Бахии. Иосиф был отцом блестящих сыновей; но еще более важными, как переводчики, были потомки Иуды бен Саула ибн Тиббона (ок. 1120–1190 гг.). Он, как и Кимхи, переселился из мусульманской Испании в южную Францию; и хотя он был одним из самых успешных врачей своего времени, он нашел в себе силы перевести на иврит иудейско-арабские труды Саадии Гаона, Ибн Габироля и Иегуды Халеви. Его сын Самуил (ок. 1150–1232 гг.) взбудоражил еврейский мир, переведя на иврит «Путеводитель для недоумевающих» Маймонида. Сын Самуила Моисей ибн Тиббкн перевел с арабского «Элементы» Евклида, «Малый канон» Авиценны, «Антидотарий» аль-Рази, три работы Маймонида и краткие комментарии Аверроэса к Аристотелю. Внук Самуила Якоб ибн Тиббон, помимо того, что возглавил борьбу за Маймонида в Монпелье и прославился как астроном, перевел несколько арабских трактатов на иврит, а некоторые — на латынь. Дочь Самуила вышла замуж за еще более известного ученого, Якова Анатолия. Родившийся в Марселе около 1194 года, Якоб был приглашен Фридрихом II преподавать иврит в Неаполитанском университете; там он перевел на иврит обширные комментарии Аверроэса, оказав глубокое влияние на еврейскую философию. Аналогичный толчок еврейской медицине дал перевод «Китаб аль-Мансури» аль-Рази, сделанный врачом и философом Шемом Тобом в Марселе (1264).

Многие еврейские переводы с арабского были переведены на латынь;