Идеальная формула для боевого алхимика - Андрей Аметист

здесь было множество. Начиная от безобидного умертвия до древнего лича. А вот с последним встречаться мне хотелось даже меньше чем с кем-то из рогатых представителей Инферно.

Ладно, магические руны на пентаграмме должны подсказать, кого они собрались призывать. Я взглянул на нее вблизи и…

Нихрена не понял.

Нет, руны были. Вся пентаграмма была ими исписана. Вот только они были нанесены в абсолютно хаотичном, бессвязном порядке. Цепочки сакральных смыслов, в которые они должны были сплетаться были разрознены. И от того в них не было ни капли магии.

А еще…

Как я сразу этого не заметил?

Обычно, в центре подобных пентаграмм располагалась жертва, которую планировалось преподнести в качестве мясной и энергетической закуски для призываемой сущности.

Чаще жертву убивали, прежде чем поместить в центр сакрального круга. Убивали, при том, чисто из гуманных соображений.

Тем же, кого хотели подвергнуть дополнительным пыткам, просто пускали кровь. И тогда призванный демон или древний дух поглощали плоть и душу еще живого человека, заставляя его испытывать нечеловеческие муки.

Кровь жертвы должна была растекаться по алтарю, создавая рисунок пентаграммы.

В центре же этой пентаграммы никакой жертвы не было. Здесь было небольшое углубление в полу, со вставленной в него небольшой каменной чашей.

И кровь. Она текла широкими линиями от лучей пентаграммы к ее центру.

От лучей, на краях которых сидели замершие в неподвижных позах…

Ах, ты ж!

Я подскочил к одному из фанатиков и рывком сдёрнул капюшон.

На меня уставились остекленевшие глаза.

Твою-то мать, Даниэль!

Борясь с нехорошим предчувствием, я начал один за другим срывать с голов капюшоны, обнажая бледные, лишенные живого румянца, лица.

Пожилая женщина. Молодой парень лет двадцати с небольшим. Еще одна женщина, но моложе лет на десять-пятнадцать. Мужчина лет сорока.

Все они были мертвы.

Обескровленные тела, застывшие и безжизненные, были рассажены кем-то по периметру пентаграммы.

Последним был седой старик.

Я сдернул капюшон и увидел сухое морщинистое лицо. Стеклянные глаза смотрели в пустоту. И вдруг, зрачки его дернулись, фокусируя взгляд на мне. Из тонких иссохших губ вырвался нечленораздельный хрип:

— Да… ни… иил…

От неожиданности я отпрянул назад.

Он что, назвал мое имя?

Произнес он его еле слышно и звучало оно слегка искаженно. Но я точно услышал свое имя.

Старик захрипел и начал заваливаться на бок.

— Эй-эй, старик, черти тебя раздери! Не смей умирать! — я подхватил легкое, почти невесомое тело, и аккуратно положил на пол.

Начал вливать в него жизненную энергию.

Запасы той, что я позаимствовал у двух головорезов, закончились очень быстро. Да и оставалось их немного.

Я словно вылил стакан с водой в пересохшую реку, в надежде, что она вновь станет полноводной. Эффект был таким же. То есть никаким.

Пришлось делиться собственной жизненной силой.

Тело старика впитывало ее жадно, словно губка.

Очень быстро у меня начала кружится голова, а в глазах потемнело. Силы начали стремительно меня покидать, и мне пришлось остановить процесс в той точке, когда помощь старику уже мне самому грозила необратимыми последствиями.

Раньше я бы смог поставить его на ноги за считанные мгновения. Он бы уже прыгал прытким козликом и рассказывал мне всю интересующую меня информацию о том, что здесь произошло. И главное — откуда он знает мое имя.

Сейчас же мне удалось всего лишь остановить негативные процессы, выгнав из его тела некротику, и позволить организму самому бороться за свою жизнь.

Старик так и не пришел в себя. Но теперь, по крайней мере, он точно выживет.

В отличие от этих четырех — мой взгляд скользнул по мертвым телам.

Их уже не спасти. Слишком много времени прошло с момента их смерти.

А воскрешать трупы я, увы, не могу. Пока не могу.

Скрипнул зубами.

Меня особенно злило то, что среди убитых я видел женщин.

А еще их лица почему-то казались мне знакомыми. И при взгляде на их безжизненные тела, внутри меня зарождались злость и гнев.

Что это? Память нового тела? Прошлый его хозяин знал их?

А старик? Он явно меня узнал. Я точно слышал, как он произнес мое имя.

Ладно, надеюсь смогу выяснить все, что меня интересует, когда старик придет в себя.

Я устало опустился спиной на прохладный каменный пол. Сил совсем не осталось.

Нет, нужно поскорее что-то делать с этим слабым телом. Вот уже который раз за сегодня я полностью опустошаю запасы маны.

Давно не ощущал это странное и забытое чувство, когда твои энергоканалы пусты.

Подумать только, архимейстер алхимии лежит сейчас без сил на полу, потому что истощил свой источник. Расскажи это кому в моем прошлом мире, никто бы не поверил, сочтя за глупую шутку.

Смешно, представить — маг, способный управлять самой энергией в любых ее проявлениях, теперь вынужден контролировать жалкие крохи маны, словно какой-то подмастерье первогодок.

Но в этом мире это была неприятная действительность. Временная конечно.

Я лежал на полу, прикидывая в уме, какие мистральные символы мне нужно нанести на астральный слепок души в первую очередь.

Здесь главное хорошо все просчитать. Стоит выбрать не ту последовательность, и в условиях ограниченности каналов маны, это может привести к досадной ошибке, из-за которой придется все начинать заново.

Чувствую себя словно какой-то студиозус, на первом курсе академии. Уже добрую сотню лет, как я привык, что мои энергоканалы всегда полны маны. А теперь я вынужден контролировать ее затраты, чтобы не лишить себя сил.

Первым делом нужно укрепить энергоканалы. Мистральные знаки позволят мне управлять маной в обход средоточия, беря ее извне. Усилением же магического вместилища займусь уже на втором этапе.

Да, так будет правильно.

Дождался, когда силы постепенно восстановятся, и нанес на астральный слепок души второй символ — Confirum. Символ укрепления тела.

И тут же следом за ним третий — Spiritum. Символ души и духа.

Сцепил эти два символа вместе. Теперь они будут работать в паре, давая более мощный эффект.

Чем сильнее будет это тело физически, тем крепче будет его энергоканалы. И наоборот — чем более прокачанным будет мое средоточие, тем сильнее будет становится и это тело.

И да, я опять растратил всю ману. Кажется это уже начинает входить у меня в привычку.

И, конечно, именно в этот момент, появились новые действующие лица.

Сперва я услышал чьи-то шаги в полумраке особняка. Затем приглушенные голоса. Группа людей приближалась к колоннаде.

А я распластался безвольным овощем посреди так «удачно» залитой светом от расставленных по кругу свечей пентаграммы, и даже сил отползти и затаиться в тени нету.