Арден - Alexander

а демоны — искушениями и страхами. Но самое интересное, мой дорогой Читатель, что ни одна сторона не может позволить себе победить. Почему? Потому что, если одна из сторон получит слишком много душ, равновесие нарушится, и весь мир рухнет.

Эквилис однажды объяснил это своим последователям:

— Представьте, что мир — это качели. Если одна сторона перевесит, всё упадёт. Поэтому наша задача — следить, чтобы никто не качался слишком сильно.

И вот так, между наблюдениями и корректировками, Хранители поддерживают баланс.

Глава 3. Прочь!

Небо над деревней начинало светлеть, но этот рассвет был другим. Обычно первые лучи солнца пробивались сквозь густую листву леса, окрашивая всё вокруг в мягкие золотистые тона. Сегодня же свет казался холодным, почти серым, словно сама природа скорбела вместе с людьми. Арден проснулся ещё до того, как петухи разорвали тишину своими криками. Его комната была погружена в полумрак, и даже привычные очертания предметов — деревянной кровати, старого сундука, книг на полке — казались чужими, будто они тоже изменились за одну ночь.

Он лежал на спине, глядя в потолок, и чувствовал, как тоска медленно заполняет каждую клеточку его тела. Вчерашний день всё ещё стоял перед глазами: дед, лежащий неподвижно на своей постели, мать, рыдающая у изголовья, отец, молча сжимающий руки в кулаки. Арден не плакал. Он просто сидел рядом с дедом, пока мать и отец готовили всё для похорон. Но сейчас, в тишине своей комнаты, он чувствовал, как слёзы подступают к глазам.

— Почему ты ушёл? — прошептал он, обращаясь к пустоте.

Его голос прозвучал тихо, почти беззвучно, но эхо этого вопроса отразилось в его голове, как камень, брошенный в глубокий колодец.

Арден сел на кровати, провёл рукой по лицу и вздохнул. Он знал, что сегодняшнее утро будет последним в этой деревне. Уже вчера, когда все спали, он принял решение уйти. Не потому, что хотел забыть о деде или избежать боли. Просто он понимал, что больше не может оставаться здесь.

Арден оглядел свою комнату. Здесь всё напоминало о деде. На стене висел старый меч, который дед подарил ему на десятилетие. "Это не просто меч, — сказал тогда дед. — Это символ твоей свободы. Когда-нибудь ты поймёшь." Арден часто представлял, как станет великим мечником, как дед рассказывал в своих историях. Но теперь этот меч казался тяжёлым, словно он несёт на себе всю боль утраты.

На столе лежала книга, которую дед читал ему перед сном. "Сказания о далёких землях", — гласила надпись на обложке. Арден перелистал её вчера, пытаясь найти утешение в знакомых строках, но слова казались пустыми, лишёнными смысла.

Он встал, подошёл к сундуку и достал из него небольшой мешок. Туда он положил меч, книгу, немного еды, которую мать приготовила вчера, и несколько монет, которые откладывал на случай, если придётся уехать. Мешок был лёгким, но Арден чувствовал его вес, словно он несёт на себе весь мир.

Арден вышел во двор. Скамья у колодца, старый сарай, где раньше стояла кузница деда, деревья, которые дед посадил много лет назад — всё было таким же, как всегда. Но теперь это место казалось чужим.

Он сел на скамью и посмотрел на сарай. Дверь была закрыта, а замок покрыт ржавчиной. После смерти деда никто не стал продолжать его дело. Мать говорила, что это слишком больно — видеть там его инструменты, слышать эхо его голоса в каждом звуке. Инструменты перенесли в дом, а сарай заперли. Но для Ардена этот сарай никогда не был просто пустым строением. Каждый раз, когда он смотрел на него, ему казалось, что он снова слышит знакомые звуки: звон металла о металл, шипение раскалённого железа, когда его опускали в воду, и глухие удары молота по наковальне.

— Почему ты ушёл? — снова прошептал Арден, обращаясь к пустому двору.

Ветер шевельнул листья на деревьях, и Ардену показалось, что кто-то ответил ему вздохом. Но это было лишь его воображение. Деда больше не было.

Тоска, которая не отпускает

Арден закрыл глаза и попытался представить деда. Высокий, широкоплечий, с руками, покрытыми мозолями и следами ожогов, которые он всегда называл "боевыми шрамами". Дед никогда не носил рубашку в кузнице, и его загорелая кожа блестела от пота, когда он работал. Он был силён, но не груб. Его движения были точными, каждое движение молота — продуманным, каждое слово — значимым.

Для маленького Ардена дед был живым воплощением свободы. Он не был похож на других взрослых в деревне, которые каждый день занимались одним и тем же: пахали землю, собирали урожай, чинили крыши или варили суп. Дед жил другой жизнью. Он рассказывал истории, которые заставляли Ардена забывать обо всём на свете. Истории о далёких городах, где дома были выше деревьев, о великих битвах, где мечи сверкали ярче солнца, о людях, которые могли изменить мир одним своим решением.

— Если бы ты был здесь... — начал Арден, но оборвал фразу, понимая, что это бесполезно.

Он часто представлял, как всё могло бы быть иначе. Если бы дед был жив, возможно, он бы понял Ардена. Понял, почему тот не может остаться в деревне, почему не хочет быть кузнецом или крестьянином. Дед бы, наверное, сказал что-то вроде: "Мир большой, парень. Не позволяй ему стать твоей клеткой."

Но деда не было. И теперь Ардену предстояло сделать этот шаг самому.

Решение, которое нельзя отменить

Арден встал со скамьи и подошёл к сараю. Рука невольно потянулась к ржавой ручке двери, но он остановился. Зачем открывать её? Там ничего нет. Только пустота.

— Я ухожу, дед, — сказал он, глядя на сарай. — Надеюсь, ты бы меня понял.

Ветер снова шевельнул листья, и на этот раз Ардену показалось, что он услышал тихий смех.

Он вернулся в дом, чтобы взять свой мешок. Мать и отец ещё спали. Арден постоял у их двери, прислушиваясь к их дыханию. Ему хотелось войти, обнять их, сказать, что он любит их. Но он не мог. Он боялся, что если заговорит, то не сможет уйти.

Он оставил записку на столе. "Прости..." — было написано крупными буквами. Больше он ничего не добавил.

Арден вышел за околицу деревни. Солнце уже поднялось выше, но его свет по-прежнему казался холодным. Он остановился и оглянулся.

— Прощайте, — прошептал он.

И,