Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова

хотелось неимоверно. Рабы с носилками безнадёжно отстали: Служитель подгонял их окриками и в конце концов дал остальным знак притормозить. Вынужденная остановка стала облегчением для всех.

— Далековато мы забрались, — пробурчал один из стражей, снимая с пояса флягу.

Говорил он на тарханском, но Вепрь за полгода наловчился различать слова и целые фразы. К тому же, он был полностью согласен — забрались в самом деле далековато: отклонились от тракта на лигу, не меньше.

— На́две, — уточнил Чёрный человек, и Вепрь чуть не вывалился из седла.

Видать, с головой совсем всё плохо, раз призрак заговорил. Да ещё и мысли читает!

— Твои мысли для меня — открытая книга, — парировал Чёрный. — А с головой у тебя действительно неполадки. И серьёзные.

«Плевать», — подумал Вепрь.

— Не скажи, — возразил Чёрный. — Думаешь, мы впервой беседуем? Как бы не так! Просто всякий раз ты забываешь, и всё начинается сызнова. И такая чепухня будет продолжаться, пока ты не вспомнишь имя.

«У меня нет имени, — угрюмо размышлял Вепрь. — И прошлого тоже нет».

— Ну, началось! — всплеснул руками призрак. — Хотя бы упрямство твоё при тебе, уже хорошо. Хочешь дружеский совет?

Нет.

— Держись ближе к паланкину. Туда, помнится, Служитель закинул железяку, именуемую в здешних широтах мечом. Сердцем чую, она пригодится.

Сказав это, Чёрный выразительно глянул на пологий бархан, за которым, по словам стража, лежал таинственный сад костей.

Глава 3

«Сад» полностью оправдывал название. На мёртвой, изрытой трещинами земле, высились здоровенные, иссушенные добела кости. Всюду, куда ни кинь взгляд, валялись мослы один больше другого. Некоторые остовы всерьёз пугали размерами: Вепрь даже представить не мог, каким зверюгам могли принадлежать такие огромные рёбра и черепа. Пещерным носорогам? Мамонтам? Бегемотам? Или…

Один скелет заинтересовал особенно сильно: исполинский и, похоже, крылатый ящер с длиннющим шипастым хвостом.

Вепрь нахмурился. В исковерканной памяти вспышкой мелькнуло воспоминание…и тут же погасло.

— Дракон, — ухмыльнулся Служитель, придержав воронка. — Ты это подумал, верно?

Нет.

Он протянул флягу. Вепрь не стал отказываться: принял и сделала пару жадных глотков.

— Увы, это не дракон, — продолжил Служитель, скользя взглядом по белым костям. — Всего лишь подобие. Зовётся виверной. Настоящий дракон гораздо крупнее этой твари. И куда умнее. Драконы — соль этой земли, Северянин. Неиссякаемые источники магической энергии. Жаль, их почти не осталось.

Вепрь вернул Служителю флягу. Рассуждения волновали мало. Как, впрочем, и всё остальное. Однако, кое-кому, похоже, приспичило почесать языком.

— Говорят, когда сгинут драконы, магия исчезнет, — продолжил Служитель. — А ещё говорят, единственный уцелевший дракон спрятан далеко на севере в непроходимых чащобах. Красный змей — так его нарекли ваши предки. Слыхал о таком?

Вепрь даже головой не мотнул. Не смог. Острая боль пронзила башку от виска до виска, и он стиснул зубы, чтобы не застонать в голос. Зажмурился.

Красный змей… Красный змей… Красный змей разбудит спящих…

Слова раздирали память. Впивались иглами. Перед глазами маячили размытые образы, но сложить их воедино не выходило: всё рассыпалось. Плыло. Плавилось.

Вепрь схватился за горящую голову, не в силах терпеть, и чуть не вывалился из седла.

— Эй, чего это с тобой? Смотри, товарный вид не потеряй! — Служитель подъехал ближе и, убедившись, что Вепрь не намерен помирать, скомандовал подручным: — Шустрее, пока чёртова жара не доконала нас всех.

Они двинулись и ехали целую вечность, но жуткий костяной сад и не думал кончаться. Он раскинулся от края до края, куда хватало глаз, и казалось, будто пустые глазницы диковинных черепов внимательно наблюдают за пришельцами, посмевшими нарушить чужой покой. И тишина стояла такая, что можно было расслышать, как измотанные невольники скрежещут зубами.

Солнце скрылось за барханами, дышать стало легче, а ветер сделался промозглым и колючим. Он безжалостно кусал потрескавшуюся от жары кожу, отчего рожа горела огнём, а губы кровили. Холодало стремительно: бесплодная земля остывала так же быстро, как нагревалась.

Когда на небосклоне засияли первые звёзды, над головами, шелестя крыльями, пронеслась гигантская тень. А потом летающая тварина крикнула. Пронзительный клёкот отразился от безмолвных барханов и растворился в чернеющих небесах. Рабы побросали держатели паланкина и пали ниц, закрывая головы руками. Стражи схватились за кривые тамуктарханские сабли. Кони заплясали, топоча копытами иссохшую равнину.

И только Служитель кагана остался непоколебим, точно скала.

— Без паники! — скомандовал он. — Рух не нападёт. Люди для них, ровно для нас — черви: бесполезная добыча. Птица атакует, только если почует угрозу. Ведите себя тихо и держитесь подветренной стороны. За мной!

Вепрь поглядел на Служителя. Похоже, тип знает, о чём толкует.

— Похоже на то, — отозвался возникший из ниоткуда надоедливый призрак. — Ты тоже это знал. Но забыл. Ты много чего забыл. И теперь надо вспомнить.

Надо вспомнить. Надо… Надо… Надо…

— Давай остановим время…

Она лежит на мягкой траве и улыбается. Из одежды на ней только синий цветок в волосах. Это он подарил его ей. На коже блестят капельки пота. В лучистых глазах столько тепла, что можно согреть целый город самой студёной зимой.

Он улыбается в ответ, накрывает ладонью упругую грудь, а губами впивается в губы. Так сладко…

Вепрь зажмурился и мотнул головой, прогоняя чёртово наваждение. Вот же…

— Эй, Северянин, — Служитель подъехал ближе. — Чего косоротишься? На солнце перегрелся?

В ответ Вепрь хмуро зыркнул и дал мерину шенкеля, посылая вперёд.

— Ничего, сейчас охланёшь, — не отстал Служитель. — И ничего не бойся. О здешних тварях я знаю всё. Моя книга — «Краткий Бестиарий земель познанных и непознанных» — жемчужина библиотеки Великого кагана. Переведена на шесть языков!

Болтун.

— А ты обучен чтению?

Вепрь стиснул зубы. Вот же репей цеплючий. И чего ему надо?

— Известно, чего, — шепнул призрак, возникая по правую руку. — Разговорить тебя. Он подозревает, что ты дуришь всех своей немотой, вот и старается. Постельным частенько урезают языки: бабу приласкать они ещё могут, а вот разболтать государственную тайну уже нет.

Погань.

— Повезло, что вместе с памятью ты лишился дара речи! — многозначительно изрёк призрак.

Да уж. Повезло…

Вепрь хмуро понурился. В висках опять жгло, и далёкие барханы казались красными, как кровь.

Он пролил много крови. Очень, очень много. Он помнил, как очнулся среди сотен изрубленных тел. Совсем ошалевший, потерянный, без памяти… Он кричал. Как животное.