Всегда на посту - Иван Данилович Бондаренко

группу. Однако двое дельцов, Блюмкин и Мотовилов, почувствовав опасность, в последний момент сбежали. Так дело попало к Михайленко. Теперь уже он, сотрудник уголовного розыска, должен дописать его страницы. И чем меньше их будет, тем лучше. Ведь время работает на беглецов, а каждая новая бумажка означает иногда несколько потраченных на розыск дней.

Подробно ознакомившись с материалами дела, перечитав по несколько раз показания свидетелей и обвиняемых, Виктор Владимирович попытался определить наиболее вероятные места пребывания Блюмкина и Мотовилова. Но документы не давали возможности это сделать. Оставалось единственное — ещё раз вернуться к тем, кто общался с преступниками. Капитан надеялся, что по скупым сообщениям, случайно брошенным словам, по отдельным действиям свидетелей удастся обнаружить хоть какие-нибудь следы, необходимые для дальнейших розысков.

Два дня Михайленко потратил на беседы со знакомыми и родственниками беглецов. Все они уверяли, что даже представить себе не могут, куда исчезли преступники.

Первая неудача не смутила Михайленко. Ему ни на шаг не удалось продвинуться в решении главного вопроса — где именно скрываются дельцы. И всё же многочисленные беседы со свидетелями не прошли даром. Понемногу перед ним начали вырисовываться характеры Блюмкина и Мотовилова. Взять хотя бы Блюмкина. Он любит разъезжать по курортам, превыше всего ценит комфорт и весёлое окружение. На «скромные» ужины, которые время от времени устраивал Блюмкин у себя дома, приглашалось всегда много гостей. Однако он почти ни с кем не дружил. Единственным человеком, который пользовался его расположением, был Мотовилов. Их часто видели вместе. А это уже деталь немалого значения. Вполне возможно, что Блюмкин и Мотовилов сбежали вместе. Но пока это всё только догадки, предположения.

...Виктор Владимирович ещё раз бросил взгляд в окно, затем подошел к сейфу и, вынув из него свои черновые записки, сел за стол.

«Уверен, что есть человек, который догадывается, где прячутся мошенники», — думал капитан милиции. — «Надо только найти его. Родственники и знакомые отпадают. Ничего нового они не сообщили. Может, Крамар?»

Сегодня он вызвал его к себе. С Крамаром Михайленко ещё не встречался. Вообще роль этого человека в деле была какой-то странной. Рассказывая о личной жизни и преступной деятельности Блюмкина, почти все свидетели часто упоминали его. Однако следствие пока не могло предъявить Крамару ни одного существенного обвинения, хотя и было много косвенных доказательств его причастности к деятельности группы воров.

Ожидая, пока придёт Крамар, Михайленко вспоминал всё, что ему известно о нем. Вряд ли этот новый свидетель сам проявит желание помочь следствию. Ведь он хорошо понимает, что в случае ареста Блюмкин и Мотовилов попытаются искренним признанием смягчить приговор суда, а их откровенность может осветить некоторые подробности его, Крамара, преступной деятельности. Получается, беседу следует вести так, чтобы Крамар дал новые сведения, даже не замечая того, что особенно интересует Михайленко.

Перед капитаном сидел тучный, уже немолодой блондин. Каждую минуту приглаживая рукой редкие волосы, он тщательно повторял свои предыдущие показания, изредка останавливаясь только для того, чтобы зажечь сигарету или попросить стакан воды. Маленькие глаза хитро блестели, лёгкие непринужденные движения подчёркивали полное спокойствие. Но чем дольше говорил Крамар, тем меньше уверенности оставалось в его голосе. Казалось, сотрудник уголовного розыска совсем не слушал его. Крамар начал нервничать, сбиваться и, наконец, окончательно растерявшись, замолчал. Он решил, что капитан уже знает всю правду. А Виктор Владимирович, который разыгрывал перед Крамаром равнодушие, чтобы вывести его из равновесия, продолжал наблюдать через окно за забавной воробьиной битвой.

— У вас неплохая память, — вдруг заметил он. — С десяток страниц повторили почти слово в слово. Вот только в конце немного перепутали. В прошлый раз, разговаривая со следователем, вы просили поскорее закончить с вами все дела, потому что вы собираетесь ехать в отпуск в Крым. А сегодня почему-то упоминали Прибалтику.

Получается, что капитан слушал его очень внимательно. Крамар облегчённо вздохнул. Самоуверенность снова вернулась к нему. Однако недавнее нервное напряжение дало о себе знать.

Он ухватился за возможность поговорить на любую постороннюю, на его взгляд, тему, чтобы выиграть время и окончательно успокоиться.

— Да, да. Я всегда отдыхаю в Крыму. Езжу, так сказать, проторенными тропами. А вот говорят, что на Рижском побережье тоже неплохо. Отдыхающих не так много, как, скажем, в Ялте, город замечательный и народ приветливый. К тому же с жильём там значительно легче.

— А откуда вам об этом известно?

— Блюмкин говорил. Ведь в прошлом году он ездил в Ригу в отпуск. Приехал и, как положено, прямо с вокзала бросился по гостиницам. В одну, во вторую. А свободных мест, сами понимаете, ни одного. Хоть назад возвращайся. Побежал к администратору. Помогите, мол, чем можете. И что вы думаете? Помог. Посоветовал обратиться по одному адресу. Блюмкин хотел потом его отблагодарить, приглашал Гришу, это имя администратора, в ресторан, но тот отказался.

— Название гостиницы не помните?

— Нет. Блюмкин не говорил. Хотел я в своё время поинтересоваться на всякий случай, но всё забывал. А вы лучше найдите Блюмкина и спросите у него.

— Ну и нахал, — улыбнулся Михайленко, когда Крамар ушел. — ещё и иронизирует. Но почему жена Блюмкина говорила, что её муж весь отпуск провёл дома? Кто из них говорит неправду? Придётся побеспокоить Блюмкину ещё раз.

Жена Блюмкина встретила Виктора Владимировича с подчёркнутой неприязнью.

— Проходите. У меня не убрано, но вам это, наверное, безразлично. Вы же привыкли, когда не просят, вмешиваться в интимную жизнь человека.

— Вы хотели сказать в преступную жизнь. Но, впрочем, не будем об этом говорить. Меня сейчас интересует один вопрос. Где отдыхал ваш муж прошлым летом? Почему вы сказали, что он никуда не ездил?

— Это не имеет никакого отношения к делу, потому что касается только моей личной жизни.

— Всё же я должен знать правду.

Блюмкина побледнела, её губы задрожали, глаза округлились. Однако, к большому удивлению Михайленко, в них не было растерянности перед разоблачением, а только боль. Вдруг она заплакала. Виктор Владимирович не мешал женщине и терпеливо ждал, пока она успокоится.

— Простите меня, — всхлипывая, произнесла она наконец. — Я вела себя не совсем вежливо. Но поймите, мне так тяжело, так тяжело. Я никого не хотела обманывать. Стыдно было говорить правду. Прошлым летом перед отъездом муж сказал мне, что его отправляют в длительную командировку. Он так сожалел, что не может взять меня с собой. А потом я случайно узнала, что это всё обман. Он отдыхал в Риге с другой женщиной...

Итак, наметилась