Развод. В 40 лет жизнь только начинается - Мария Мирабелла

Глава 5

Анна с усилием оторвала взгляд от экрана компьютера. Целый день в офисе давался ей тяжело. Голова гудела от обилия информации, а глаза слезились от напряжения. Она снова погружалась в дела компании.

Ей отошла ее доля, и теперь нужно было разбираться в текущих процессах, финансовых отчетах и новых контрактах, чтобы понимать, как на самом деле обстоят дела.

Она потянулась за кружкой с остывшим кофе, чувствуя, как накатывает волна усталости и, откровенно говоря, самосожаления. Зачем она вообще согласилась на это? Может, проще было бы продать долю? Но нет, это было ее детище, часть ее жизни, и она не могла так поступить.

И в этот момент, словно чувствуя ее настроение, телефон на столе тихо завибрировал. Анна машинально взяла его в руки. Сообщение было от Марка.

«Анна, есть два билета в кино на вечер. Фильм тот самый, о котором Вы говорили, что хотели бы его посмотреть. Пойдете со мной?»

Сердце у нее екнуло. Она посмотрела на свое отражение в темном экране компьютера, уставшее и серьезное. Он помнил. Мельком брошенную фразу о том, что режиссер снял ту самую картину, на которую она заочно положила глаз. Марк уловил и превратил в приглашение.

«Почему бы и нет? — промелькнула мысль, быстрая и настойчивая. — Жизнь-то продолжается. Или должна продолжаться. Хватит сегодня смотреть на эти бумаги».

«С удовольствием», — отправила она и, поймав волну внезапной решимости, сразу же добавила: «И, пожалуй, давай уже на „ты“. Слишком много формальностей для людей, пьющих кофе и идущих вместе в кино».

Ответ пришел мгновенно: «Согласен. Заеду в семь, Аня.».

Вечером у подъезда ее ждал Марк за рулем своего внедорожника. Увидев ее, он плавно вышел, обошёл машину.

— Прошу, — улыбнулся он, открывая ей дверь.

Внутри пахло кофе и свежей выпечкой. На подлокотнике лежали еще теплые круассаны в бумажном пакете.

— На всякий случай, — сказал Марк, заводя мотор. — Говорят, в кинотеатрах сейчас кормят одним попкорном, а на голодный желудок даже самый гениальный фильм может показаться трагедией.

Зал был на удивление пустым, будто сама судьба расчистила пространство специально для них. Они сидели в самом центре, в кромешной, уютной темноте, разрываемой только всполохами экрана. Анна забыла, когда в последний раз была в кино просто так, для себя, а не потому что нужно поддержать премьеру партнера.

Она украдкой наблюдала за Марком. Он смотрел на экран с увлеченностью, а в смешных моментах его смех был таким заразительным, что Аня смеялась вместе с ним, даже если шутка была не так уж и хороша.

В самый драматичный момент фильма, когда герой терял все, она невольно вздохнула. И тут же почувствовала, как его теплая рука накрыла ее руку.

Марк не смотрел на нее, будто все внимание мужчины было поглощено экраном, но его большой палец нежно провел по ее костяшкам. Это было простое, почти инстинктивное движение, полное поддержки и понимания, без требований и напора.

Анна не отняла руку. Напротив, ее пальцы чуть расслабились под его прикосновением. И до самого конца фильма они так и сидели, спокойные и безмолвные, соединенные этим крошечным мостиком. А на экране кипели чужие страсти, которые теперь казались им такими далекими и неважными.

* * *

Сергей вернулся из Берлина на день раньше, сгорая от желания сделать сюрприз. Он купил Кате те самые бриллиантовые серьги от Картье, о которых она так настойчиво намекала последние недели. В самолете представлял ее радость, ее восторженные возгласы, ее страстную благодарность. Он все еще отчаянно хотел верить, что их связь — это настоящая любовь, а не трезвый, взаимовыгодный расчет.

Открывая дверь их шикарной квартиры, Сергей услышал звонкий и радостный смех Кати, но в ответ ему вторил низкий мужской баритон. Сердце Сергея замерло. Он медленно, как во сне, прошел в гостиную, по безупречно отполированному мраморному полу.

Катя сидела на диване, обнявшись с молодым, мускулистым парнем. С тем самым тренером из фитнес клуба, с которым она занималась три раза в неделю.

Они пили его дорогое бургундское вино, из личной коллекции, а на столе лежали остатки ужина — паста с трюфелями, которую Катя, по ее словам, «терпеть не могла готовить».

— Что это значит? — выдавил Сергей, и его голос прозвучал хрипло и глухо. Он смотрел не на тренера, а прямо в глаза своей любовнице, ища в них хоть каплю раскаяния.

Катя вскочила, ее идеально выстроенный мир дал трещину. Лицо, всего секунду назад сиявшее беззаботной улыбкой, исказилось от панического ужаса.

— Сереж! Я не ждала… Это… это мой двоюродный брат! Приехал неожиданно из Питера!.

Мужчина фыркнул, лениво поднялся с дивана и потянулся, демонстрируя рельефный пресс под обтягивающей футболкой.

— Да ладно, Кать, хватит врать. Он же видел меня в спортзале, когда за тобой заезжал.

Парень посмотрел на Сергея с наглой, снисходительной усмешкой, будто видя перед собой неудачника.

— Разбирайтесь сами. Мне это неинтересно.

Как только тренер скрылся за дверью, Катя бросилась к Сергею, обвивая его шею руками, пахнущими чужим одеколоном.

— Прости! Прости, родной! Это была ошибка! Наваждение! Я была так одинока без тебя, ты вечно в разъездах… Клянусь, это был первый и последний раз!

Слезы, настоящие или фальшивые, текли по ее идеально накрашенным щекам.

— Я люблю только тебя! Он — ничего не значит!

Сергей смотрел на нее и видел уже не страстную любовницу, ради которой разрушил семью, а жалкую, лживую девочку. И самое ужасное — он понимал, что эти слезы, эти мольбы были отрепетированы ею перед зеркалом на случай подобных форс-мажоров.

Он устал. Устал от ее вечных капризов, от необходимости начинать все с чистого листа в сорок пять. Признать же самому себе, что он осознанно предал Анну ради этого дешевого фарса, было горько.

— Хорошо, — прошептал он, чувствуя, как горло сжимает спазм, и предает в этот момент сам себя, свою гордость, свои принципы. — Я прощаю. Но чтобы это больше не повторилось. Никогда.

Катя кидалась ему на грудь, осыпая благодарностями и клятвами в вечной верности. Но в ту ночь, впервые с момента их страстного и такого опрометчивого знакомства, Сергей отвернулся к ней спиной. Лежа в их огромной кровати и глядя в темноту, он понял, что его «новая любовь», ради которой он отдал все, пахнет не страстью и свежестью, а ложью и дешевым парфюмом, который теперь казался ему отвратительным.

Глава 6