Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

class="p1">Чили была самой удаленной от метрополии, если не считать Филиппин, частью испанской империи, так называемых Индий. Это была бедная, отсталая часть империи, не имевшая таких больших как в Мексике или Верхнем Перу залежей серебра, ее сельское хозяйство оставалось примитивным. Тем не менее, основное богатство страны создавалась на её полях. Выращивание пшеницы было главной прибыльной отраслью экономики; хлеб был основным экспортным товаром Чили, которая снабжала им своих соседей, прежде всего, Перу.

В конце колониального периода, на рубеже XVIII–XIX веков в Чили проживало от полумиллиона до семисот тысяч человек, не считая арауканов, сохранявших независимость в районах южнее реки Био-Био[31]. Много это или мало? Для сравнения скажем, что такие обширные территории, как Рио-де-Ла-Плата или Венесуэла имели такое же число жителей, примерно по полмиллиона человек. Чили в те годы — сравнительно небольшая по площади страна, расположенная на узкой полосе между Андами и Тихим океаном. Основная масса населения занимала плодородную Центральную долину Чили. Территория на юг от реки Мауле до реки Био-Био, являвшейся границей с Арауканией, была заселена гораздо меньше. Это была зона усиленной колонизации и постоянной войны с арауканами на её границе. В конце XVIII века в Чили 8% населения проживало в городах и поселках, что много для столь отсталого и удаленного региона[32].

Столицей колонии был город Сантьяго, насчитывавшей в конце XVIII века 25 тысяч человек. В начале XIX века его население значительно выросло: по самым общим оценкам в столице проживало от 30 до 40 тысяч жителей[33]. Второй по величине город, центр южной провинции Консепсьон насчитывал не более 6 тысяч жителей, на севере в г. Ла-Серене было 5 тысяч, но остальные города и поселки были несоизмеримо меньше[34].

Центральная площадь Сантьяго

Чилийский испанец

Облик чилийской столицы Сантьяго сильно проигрывал таким городам Испанской Америки как Лима, Чукисака, Кито, Картахена. Английский путешественник-коммерсант С. Хэйг так описывал Сантьяго в начале XIX века: «Дома в городе в основном одноэтажные из-за частых землетрясений. Их стены сделаны из кирпича-сырца и побелены с внешней стороны, что придаёт им более приятный вид… На центральной площади с севера находятся собор и дворец архиепископа, на востоке — дворец губернатора и тюрьма, с южной стороны ютятся лавки и магазины с тентами от солнца… Ремесленники в Сантьяго в основном ювелиры, шорники и кузнецы. Их изделия грубы и некрасивы; поделки столяров — просто вырублены топором…»[35]. Сантьяго был небольшим городом, всего 150 кварталов (1819)[36].

Большинство городов и поселков Чили, даже если там имелись муниципалитеты, оставались не чем иным, как сельскими поселениями или, проще говоря, деревнями, где большинство населения занималось сельским трудом. Даже в Сантьяго 25% населения жили в своих ранчо, небольших хозяйствах и занимались аграрным трудом[37]. Наличие свободных земель на юге подталкивало крестьян селиться в таких поселках, вне поместий, занимая свободные земли для обработки. В 1775 году помещики жаловались на нехватку рабочей силы, так как «поселяне предпочитают селиться на свободной целинной земле, а не на уже обработанной, но чужой». Однако в Центральной долине преобладали помещичьи хозяйства.

В.Чили большинство населения были метисами, потомками испанцев и индейцев мапуче-арауканов. Индейцы сохраняли свою независимость в районах на юг от реки Био-Био. Негров-рабов в Чили было немного, они использовались в основном в домашнем хозяйстве. В деревне жили в основном метисы. Верхушку социальной пирамиды занимали аристократические роды, ведущие свое происхождение от испанских конкистадоров, завоевавших эту страну своим оружием.

Как и в других странах Испанской Америки, расовые различия сочетались с классовыми, становясь непреодолимым барьером в продвижении по социальной лестнице, консервируя традиционную структуру общества. Американский коммерсант, оказавшийся в Чили в годы Войны за независимость, Самюэль Джонстон писал: «Здесь коммерсант презирает лавочника, адвоката или врача так же, как его презирают аристократы, третье сословие с глубочайшим презрением взирает на ремесленников, а те, в свою очередь, считают ниже своего достоинства быть на равных со своими предками индейцами… Эти представления о достоинстве и различиях в огромной мере способствуют сохранению старой системы угнетения»[38].

XVIII век для Испании и ее заморских владений стал эпохой реформ, которые предприняла новая династия Бурбонов. После потери части территорий короны испанских Габсбургов в результате войны за испанское наследство, недавнего отделения Португалии, углубления экономического кризиса у испанцев сложилось убеждение в упадке государства и нации. Новая династия должна была найти способ возрождения страны, новые формы управления, а значит, и новые идейные и религиозные основы государственности. Усиление централизации власти, рационализация управления, расширение торговли и увеличение доходов в виде налогов от американских колоний должны были, по идее испанских реформаторов, повернуть вспять процесс постепенного упадка империи, возродить мощь Испании.

Реформы предполагали радикальные перемены в политической сфере. Бурбоны отвергли старые доктрины сословной монархии, провозглашавшие гармонию прав и интересов короны и народа, феодальное понимание единства государства как союза, федерации королевств вокруг фигуры короля. На смену ей пришла концепция абсолютизма, обожествления безграничной и ничем не ограниченной власти монарха, и Бурбоны при Карлосе III предприняли реформы в духе просвещенного абсолютизма. В центре этих изменений была централизация и унификация государственного управления. Были упразднены древние королевства, Арагон стал обычной провинцией Кастилии. Феодальное деление было заменено на провинции, управляемые интендантами, прямыми представителями короля.

Совет Индий не исчез, хотя и потерял былое значение, уступив свое место Секретариату по морским делам и Индиям. Была проведена административная реорганизация американских территорий. После указа о создании интендантств в 1786 г. зависимость Чили от Лимы резко ослабла, корона предпочитала напрямую контролировать провинции, в ущерб прерогативам вице-короля. Окончательный удар по зависимости от Лимы нанес указ 1798 г. о создании в Чили генерал-капитанства. Королевство Чили, так именовалась страна, получила статус независимой от вицекоролевства Перу части испанской империи[39]. Лиме запрещалось вмешательство во внутренние дела генерал-капитанства, в том числе в военные действия против арауканов, что повышало статус чилийской администрации и в военной области.

Именно в XVIII в. Чили появились органы администрации, институты власти, экономики и культуры, что создавало предпосылки для автономного управления страной. В 1736 г. была создана Торговая депутация (орган контроля за торговлей), в 1743 г. — Монетный двор, в 1758 г. — Университет Сан-Фелипе, в 1768 г. — Счетная палата, в 1795 г. — Консуладо (Консульский суд), в 1802 г. — Горнорудный суд[40]. Чили постепенно утрачивало свой периферийный статус, приобретало органы власти, напрямую управляющие территорией, появились бюрократические кадры, способные делать это.

Несмотря на проводимую Бурбонами политику централизации, испанская монархия к началу XIX в. оставалась политически неоднородным