В Рождество у каждого свой секрет - Бенджамин Стивенсон

на часы. Половина седьмого. Выступление Райлана Блейза начнется через два часа. Если вам кажется странным, что я так рвусь успеть на выступление фокусника, расследуя дело об убийстве, то могу объяснить. Это шоу продюсировал фонд Лайла: все, кто на него работал, непременно соберутся в театре.

— Ну и жара, — наконец произнес я.

— Ты так и не спросил, это я его убила или нет, — сказала Эрин.

— А должен был?

В первый раз за все время уголки ее губ дрогнули в искренней улыбке.

Глава 3

— Эрнест, я не собираюсь тебе врать. Знаю, как ты любишь вести дела. Итак, честный детектив встречается с честным подозреваемым. И хочу сразу сказать, что прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Когда я выложу тебе все факты, а их огорчительно мало, ты поймешь, что должен сложить пазл, имея на руках только половину фрагментов.

— Факты сами все расставят по местам, — сказал я.

— Я легла спать примерно в четверть одиннадцатого. Лайл отстал от меня буквально на пару минут. Хотела бы сказать, что мы решили почитать перед сном, прикинуться интеллектуалами, но нет, это неправда, и я признаюсь, что наши книги... ну хорошо, моя книга и его наушники, потому что он предпочитает аудио, преспокойно лежали на тумбочке, а мы занимались тем же, чем и любая другая супружеская пара: пролистывали новости в телефоне, пока не уснули. Было, наверное, чуть больше половины двенадцатого. Ночью я один раз просыпалась, чтобы сходить в туалет. Но время не засекала. Хотя помню, что было еще жарко.

В другом случае такой обстоятельный рассказ вызвал бы у меня подозрения, но я вспомнил, что Эрин, вероятно, целый день подробно пересказывала все это полиции, а потом готовилась к встрече со мной. И теперь ее рассказ выглядел хорошо отрепетированным.

— Я проснулась без пятнадцати восемь. Солнце уже встало и палило немилосердно. Мой будильник поставлен ровно на восемь, но обычно я опережаю его. Лайла в постели рядом со мной не было. Но здесь нет ничего удивительного. Он ранняя пташка.

Следующая ее фраза полностью совпадала с той, что она оставила мне в голосовом сообщении, вплоть до дрожи в голосе:

— Я протерла глаза. И вдруг что-то почувствовала. Сначала я подумала, что это корочки после сна, а потом поняла, что и на руках они тоже есть. И запах, господи, этот запах! Руки, простыни — все было в крови. Я закричала. Просто сидела и кричала: «Помогите!» Стыдно признаться, я даже не подумала о Лайле. Почему-то сразу решила, что это моя кровь, что кто-то пробрался в спальню и зарезал меня, а я проснулась в последние секунды перед смертью. Однако боли я не чувствовала и, ощупав себя, не нашла никакой раны. Только тогда мне пришло в голову, что кровь на руках может быть и не моей. Я выскочила из спальни и заметила нож, лежавший на верхней площадке лестницы. Он был похож на наш, из кухонного набора, но сказать наверняка я в тот момент не могла. Он тоже был весь в крови, до самой рукоятки. Я к нему не прикасалась. Капли крови покрывали всю лестницу сверху донизу.

Она моргнула, словно хотела смахнуть воспоминания.

— Или снизу доверху, — вмешался я. — Это как посмотреть.

Эрин прищурилась:

— Это у тебя такой метод?

— Что?

— Перебивать подозреваемого. Чтобы сбить с привычного ритма и на чем-нибудь подловить?

— Ты бы обиделась, если бы я ответил «да»?

Она смерила меня взглядом:

— Нет. Я всего лишь подумала бы, что за последнее время ты поднаторел в работе детектива.

Здесь я сделаю паузу и припомню одно изречение, утверждающее, что в любом деле можно добиться совершенства, потратив десять тысяч часов. Думаю, это подходит не только для игры на фортепиано, но и к работе детектива. Но трупов будет, разумеется, намного больше, так что я рассчитываю сыграть Шопена раньше, чем стану искушенным детективом, хотя бы для того, чтобы избежать лишних жертв. Если вы еще не забыли, я раскрыл дело об убийстве Лайла Пирса к утру накануне Рождества, списав со счета всего шестьдесят часов. Надеюсь, мне никогда не попадется убийство сложностью в десять тысяч часов.

— Между прочим, я действительно пытался выяснить, то ли кровь капала с ножа, который убийца принес снизу и оставил на лестнице, то ли, предположим, жертва спустилась вниз, уже получив удар ножом. Где именно ударили Лайла — это может быть важно. Но за комплимент спасибо. — Я заговорщицки наклонился к Эрин. — Итак, ты пошла по кровавому следу...

Она изучающе посмотрела на меня, а потом заговорила с большей настороженностью, чем прежде. Ведь на самом деле я спрашивал, не она ли принесла этот нож.

— Я пошла за каплями крови, — приподняв брови, сказала она, — откуда бы они ни появились. И внизу... ты уже знаешь, что я там обнаружила. — Она шмыгнула носом.

— Я знаю, что ты обнаружила, но хочу узнать, что ты увидела.

Эрин с трудом проглотила комок и заморгала. Видимо, она изо всех сил старалась выложить мне факты так, чтобы воспоминания не нахлынули на нее снова. Я вдоволь нагляделся на трупы и понимал, что эта картина всегда будет стоять у нее перед глазами.

— Лайл был мертв, — начала она безжизненным тоном, словно перепуганный ребенок, пересмотревший ужастиков и теперь с трудом ворочающий языком. — Его ударили ножом. Много раз. Его живот напоминал шлепнувшийся на пол праздничный торт. Повсюду была кровь. Он написал... да, я думаю, он что-то написал, но понимаю, что это звучит глупо, так что лучше сам посмотри. Я растерялась. Послала тебе эсэмэску. Потом перезвонила, оставила голосовое сообщение. И вызвала полицию. Они скажут тебе, что звонок поступил в семь пятьдесят две. Полиция приехала до восьми. Я все еще плакала, когда они вывели меня из дома, и так и не поняла, что арестована, пока не оказалась на заднем сиденье полицейской машины. Они привезли меня сюда. Допросили. Сняли отпечатки пальцев. Взяли образцы ДНК. И с тех пор я сижу здесь, вся в крови моего друга, а они не дают мне умыться, потому что мои руки могут понадобиться им снова. — Эрин разволновалась, слова наталкивались друг на друга, так долго сдерживаемые слезы опять потекли из глаз, оставляя дорожку на засохшей под глазами