Последняя капля слезы - Габдулла Мухамедгарифович Тукай

Суфием я себя считал, мечтал о светлом рае,

А был собакой у ворот, – и сам не знал об этом!

О, эта любовь!

Хоть я бедняк, но пожелай – тебе я душу подарю,

Приди, и я, как мотылёк, в твоём огне сгорю, сгорю.

О, вразуми меня, Аллах! Мне плен грозит, грозит тюрьма,

Ведь эта девушка меня свела с ума, свела с ума.

Как высшей милости прошу: моя красавица, приди!

С улыбкой ласковой в глаза мне погляди, о, погляди!

От чар твоих спасенья нет, мне суждено от них пропасть,

И по рукам, и по ногам меня навек связала страсть.

Сбрось покрывало прочь с лица, мир освети

красой своей!

Начну и я сиять в огне твоих лучей, твоих лучей.

Иссох я весь, бескровным стал, недуг живёт

в моей груди.

О, милосердна будь ко мне, моё здоровье возврати!

Безумцу радость подари, позволь прилечь у этих ног,

Молю тебя, позволь мне быть добычей,

пойманной в силок!

Как тихо-тихо боль мою качает страсти колыбель,

Навеки я принадлежу любви, неведомой досель.

Я до могилы пьян тобой, покоя нету для меня,

Мой бледный свет рождён твоим, как свет луны – светилом дня.

Пушкину

Браво, Пушкин Александр, ты поэт непревзойдённый!

Я подстать тебе в отваге дерзновенно устремлённой.

Пред твоим стихом танцуют даже камни и деревья,

Лишь такой поэт достоин человека, без сомненья.

Потому всё пляшет: солнце оживляет жизнь растений,

Так даёшь ты силы людям, вдохновлённый Богом гений.

Гонит дар твой светоносный прочь из сердца грусть и темень,

Словно мир расцвечен солнцем, не осталось места тени.

Прочитал твои творенья, наизусть мне стих твой ведом,

В вертограде твоём дивном я плодов твоих отведал.

Я прошёл твой сад цветущий, я летал там, словно птица,

Я твоими соловьями смог там вдоволь насладиться.

Лишь за то, что словом в души свет вливаешь

благотворный,

Вечный памятник поэту люди ставят рукотворный.

Мастерством с тобой сравниться – нет счастливее удела,

Твоя вера, твои взгляды – да моё ли это дело?

Но, быть может, верю тайно, мне придаст твой дар могучий

Этот сладостно желанный строй возвышенных созвучий.

Маленький рассказ в стихах

Жил да был Сафый – смиренный человек.

Был он тихим, молчаливым весь свой век.

Жил он бедно в старом домике своём,

Торговал на рынке шкурками, тряпьём.

Никогда он не ругался, не шумел,

Даже громко обижаться не умел.

Посвятил Сафый Аллаху весь свой век.

Был Сафый религиозный человек.

Дни за днями, год за годом – жизнь текла,

Неплохой, казалось, жизнь его была.

Только в доме у него была жена,

Фатимою называлася она.

Вот о ней и поведу я свой рассказ,

Расскажу вам о делах её сейчас.

Описать её? Была она резва.

Как весенняя шумливая листва,

И лицом своим, и станом недурна,

И любила платья модные она,

И любила кулаком о стол стучать

И на мужа малодушного кричать…

Дни за днями, год за годом – время шло,

Вот к чему, друзья, всё это привело:

Стал бедняк Сафый – женою, а жена –

Стала мужем, честолюбия полна.

По соседям проносилася молва:

«Фатима на шее мужа – голова!»

Разве мало на земле Сафыев есть?

Много есть у нас Сафыев – и не счесть!

И жена молола мужа как крупу,

Но Сафый не обижался на судьбу.

Он стоял пред ней как кляча. А жена?

Перед ним как гордый конь была она.

Целый день она кричала на него:

«Как? Зачем? И почему? И для чего?»

«Эй, Сафый, подай скорее самовар!»

«Эй, Сафый, сходи скорее на базар!»

«Ну-ка, комнату получше подмети!»

«Ну-ка, в лампе замени скорей фитиль!»

Фатима Сафыю не даёт вздохнуть,

Даже глазом не даёт ему моргнуть.

Не проходит дня без ругани, грызни.

Слово каждое её – укус змеи.

Густо сыпятся напасти, как пшено,

Вот из тысячи я выберу одно:

Фатима сказала мужу: «Эй, дурак,

Что, не видишь? Устарел уж мой калфак,

Поредели ожерелья, жемчуга…

Я ведь – знаешь сам – не старая карга,

Чтоб старьё на голове своей носить!

Ты калфак обязан новый мне купить.

Вот сноха Мусы – не знать бы ей добра –

В новой кофте нынче вышла со двора.

Если б кофту вот такую мне надеть,

Разве стали б на сноху тогда глядеть?

Покупай же мне наряды, дуралей.

На жену свою ты денег не жалей!..»

И стоит Сафый и слушает в тоске.

Скажет слово – вмиг получит по щеке.

Склонит голову Сафый, как битый пёс,

На базар пойдёт, не вытирая слёз.

И последние копейки – рад не рад –

Израсходует на новенький наряд…

Я тебя, читатель, верно, утомил.

Но ведь надо, чтобы облик ясен был,

Облик той, о ком веду я свой рассказ…

Много числилось за нею