Царские письма. Александр III – Мария Федоровна. Николай II – Александра Федоровна - Александр Николаевич Боханов

едва заметна, только 7 градусов. И зачем ехать к югу, чтобы и там мерзнуть?! Это неприятно, но нам обещают хорошую погоду во Владикавказе. От Георгия никаких новостей, он еще не ответил на мою телеграмму. Он приедет встречать нас в Боржом[475] послезавтра. Какая радость вновь увидеть моего бедного дорогого мальчика! Мы только что видели Алпашного[476] и другого знакомого казака на маленькой станции. Я их пригласила в вагон. Они были рады вновь меня повидать, меня это по-настоящему тронуло. Я спросила их, правда ли, что Уколов стал священником. Но они ничего об этом не знают. Они тоже слышали об этом, но его самого не видели. Вчера вечером мы видели в Ростове в полночь, при ливневом дожде Ник. Мирского[477]. Берега Дона и многие большие лодки были красиво освещены. В темную ночь это смотрелось очень эффектно. Мадемуазель де л, Эскай всем живо интересуется, она все время прикована к окну. Бедная Екатерина много кашляет, она опять страдает от астмы. Меня это приводит в ужас. Что будет завтра в экипаже, ведь дорога такая длинная, и потом, может быть, воздух Абас-Тумана совсем не для нее. Будет очень досадно. У дяди Миши болит нога. Волочков ему ее массировал, и это хорошо подействовало. Сегодня, к счастью, он чувствует себя лучше. Лишь бы только завтра была хорошая солнечная погода. Было бы так обидно смотреть на эту красивую дорогу при такой серой погоде, как сегодня. Я ужасно расстроюсь, если завтра солнце не выглянет.

Мы проехали Пятигорск и там позавтракали. Нас пришли поприветствовать Эттер[478], Бибиков[479] и незнакомый полковник. Весь вокзал был украшен гирляндами из пучков первоцветов, что напомнило мне Гатчину. Поля зеленеют, и видна масса цветов, но деревья еще без зелени, это невероятно и очень огорчительно! К счастью, было немного теплее, чем утром, 11 градусов, но этого же недостаточно. В вагоне очень приятно и совсем нет пыли. Но завтра, когда мы поедем в экипаже, будет ужасно. Я боюсь, что ты не сможешь прочитать мои каракули, но сегодня трясет еще больше, поэтому писать очень трудно. Ксения такая шальная и создает столько шуму с мадемуазель де л, Эскай, что я не могу писать. Она прыгает от окна к окну, и кричит, и горланит, и опрокидывает бедную де л, Эскай прямо на мебель.

В 8 часов мы должны прибыть во Владикавказ, прямо к ужину. Я рано лягу, потому что встать нужно в 6 часов утра. Только бы не было дождя, как сегодня, это было бы ужасно.

А что ты сейчас делаешь? Я думаю, что пьешь чай с Ники в маленькой угловой комнате Зимнего Дворца. Будешь ли ты устраивать семейный ужин? Я все время думаю о тебе и очень сожалею, что тебя нет сейчас с нами! Мне тебя страшно не хватает, я ненавижу оставаться без тебя даже так недолго. Теперь я должна тебя покинуть. Мы прибываем. Я обнимаю тебя от всей души вместе с Ники, Мишей и Беби. Ксения и дядя тоже тебя обнимают.

Господь с тобою, мой дорогой Саша

Вечно твой верный друг Минни.

Абас-Туман. Среда. 15 апреля 1892.

Мой дорогой любимый душка Саша!

Вот я и осуществила свою так долго лелеянную мечту – приехать в Абас-Ту[ман] к моему дорогому Георгию[480]! Должна признаться, что путешествие мне показалось долгим, но радость и счастье вновь увидеть Георгия быстро заставили об этом позабыть. Я счастлива от того, что могу находиться рядом с ним. Он хорошо выглядит, загорелый и красивый, но все время кашляет, потому что простудился. У него голос как при страшном насморке, но он не жалуется. Его лицо сейчас еще более худое, чем в Крыму, но многие говорят, что это случилось только после того, как он харкал кровью. А до этого он выглядел лучше всех. Вообще у меня о нем хорошее впечатление, он весел и доволен. Только очень грустно и досадно, что тебя нет рядом с нами и ты не можешь радоваться встрече с ним и наслаждаться вместе со мной изумительной погодой, которая здесь стоит. Я пишу тебе, сидя на балконе, – в комнатах гораздо холоднее. Сейчас 5 часов, мы только что попили чай вчетвером с дядей Мишей. До этого мы совершили прекрасную прогулку в экипаже с дамами. Нас эскортировали верхом два офицера Хельмстрём[481] и Вирен[482]. Мы прошлись, собрали массу фиалок и других изумительных цветов и вернулись пешком. Погода стояла великолепная, как летом, и мы с удовольствием искали тень. Такой контраст по сравнению с предыдущим днем, когда, начиная от Михайлова[483], лило, как из ведра, и было так холодно, что мы все время сидели в шубах. Мы даже ехали в закрытой машине до Боржома, где нас ждал дядя Миша и встречал Георгий! Это была такая огромная радость и волнение вновь его увидеть и расцеловать после такой долгой зимы. Несчастный дядя Миша сильно плакал оттого, что оказался в этих местах впервые без тети, и заставил меня так страдать! Там мы позавтракали и через час вновь двинулись в дорогу. Сначала мы ехали в закрытой машине, но потом, когда появилось солнце, мы подняли ландо и наслаждались красотой дороги. Примерно к шести часам мы добрались сюда, было еще светло. Георгий живет в маленьком домике, а мы с Ксенией – в большом. Это такой чудесный, симпатичный дом. Я размещаюсь в двух комнатах Георгия, затем идет столовая, большой зал, а потом прелестная маленькая комната Ксении, которую заново обустроили специально для нее. Сразу по приезде мы выпили чаю, при собачьем холоде (8 градусов), потому что все окна еще оставались открытыми. Я сидела в своем теплом пальто и теплых сапогах. Мы пообедали втроем. Дядя Миша деликатно удалился, чтобы оставить нас одних, и обедал вместе с другими. Он пришел пожелать нам спокойной ночи, а потом удалился, чтобы сыграть свою партию в карты. Мы легли рано, потому что очень устали, проведя два предыдущих дня в дороге, передвигаясь в экипаже. Я спала прекрасно и была счастлива, когда, проснувшись, увидела солнце. После кофе мы с Ксенией и Георгием прошлись и в полной мере насладились великолепным воздухом и запахом благоухающих пихт. Мы сходили посмотреть на восьмерых маленьких медвежат, которые сразу же начали играть с Фоксом. В полдень мы все вместе позавтракали в одной из кибиток в саду, где было очень тепло и приятно. Играла музыка