Путь Инквизитора. Том 3. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

Волков не мог остаться в покоях принцессы; в чужом доме, доме наместника это было не очень прилично, да и не очень осмотрительно. На людях ему нужно было соблюдать полагающуюся дистанцию, и он это делал подчёркнуто и показательно. И теперь он довольствовался простой твёрдой кроватью в каморке, где ещё и Гюнтеру пришлось расположиться. Было ему и душно, и неуютно на досках, и чувствовал он себя нехорошо, а от того, что поспал он вечером, ночью барон спал плохо и мало. А впрочем, и хорошо было, что легли они не вместе. Он подумал о том, что если бы он лёг с Оливией, та непременно захотела бы ласки. И только Господь знал, как бы те ласки сказались на этой его старой-новой хвори.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

Ещё до зари стали собираться в дорогу; повар наместника Генкеля работал с ночи, и к рассвету им подали завтрак. К хорошим булкам подавали неплохие ветчины и паштеты, жареного, очень жирного гуся со сливами и яблоками. В общем, завтрак был весьма неплох. И этой хорошей еды было много, им в дорогу дали корзину, такую большую, что её потом хватило на обед принцессе и всем офицерам, что были с Волковым. А потом, когда они уже собирались садиться в карету, появилась та самая девица Магдалена; она встала невдалеке, не лезла к господам и не напоминала о себе, просто стояла и ждала, что генерал обратит на неё внимание. И тот её заметил и подозвал жестом, а когда девица подошла, генерал спросил у принцессы:

— Ваше Высочество, эта дева была вам полезна?

И маркграфиня благосклонно кивнула:

— Да, одежду мою постирала и высушила за ночь, она не очень умела, но старательна и расторопна.

Магдалена покраснела от похвалы, а Волков достал один талер и протянул его девушке. Та с радостью хотела принять монету, но генерал не положил деньги в её ладонь, а произнёс:

— Ты нужна Её Высочеству, пока маркграфиня не доберётся до Швацца, до своего дворца. Можешь ли ты послужить Её Высочеству ещё пару дней?

— Ещё пару дней? — растерянно переспросила девица. — А это мне с вами придётся ехать?

— Да, придётся с нами ехать, но за эти два дня… — Волков мгновение подумал. — Ты получишь ещё по талеру за каждый.

— По талеру за каждый день? — это очень хорошие деньги. На стирке такого и за месяц не заработать. Магдалена смотрит на него, а потом и на принцессу. И та говорит ей ласково:

— Ты будешь мне надобна в дороге.

Это и решило дело.

— Мне нужно папашу предупредить, — говорит девица. — А то как же я уеду… Матушка же волноваться будет.

И тогда Волков кладёт монету ей в ладошку и успокаивает её.

— Садись в телегу, твоих родителей предупредят, — он оборачивается к наместнику Генкелю: — Любезный друг мой, прошу вас, оповестите родителей этой честной девы, что она поступила в услужение Её Высочеству маркграфине Винцлау.

— Непременно, господин барон. И ты, Магдалена, не волнуйся, сейчас же отправлю нарочного твоим родителям. Уверен, они будут счастливы.

Как всё было решено, так и тронулись из города, и ещё до того, как солнце вышло из-за горизонта полностью, они выехали.

Солдаты уже строились, телеги растянулись на дороге, а пушкари уже вытягивали туда же пушки, и пока не выдвинулись, генерал пошёл проведать Хенрика. Его как раз привезли, и Кляйбер доложил генералу, что оруженосец после ампутации спит и спит, и что врач сказал, что всё прошло хорошо, а ещё сказал, что Хенрик не кричал, и держался даже когда ему натягивали и сшивали кожу.

Волков не стал будить оруженосца и приказал наконец двигаться. По приезду в ночи он не разглядел городка, а теперь поглядел и подивился. Добрый городок. Улицы мощёные, чистые, и не такие уж и узкие. Да и жители были тут пригожи. А главное, удивился он тому, в каком хорошем состоянии были стены, рвы и башни города. Как легко работали подъёмные мосты. Наместник, этот господин Генкель, был хорош, что тут говорить, или это всё было следствием многие годы бушевавших совсем неподалёку южных войн. В общем, городок ему понравился.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 4

⠀⠀

Нанятая девица оказалась очень кстати, она сразу сблизилась с принцессой Оливией. Старательная и расторопная — правильно про неё сказала маркграфиня. Магдалена теперь, едва принцесса покидала карету, от неё и на шаг не отходила. И они при том находили темы для разговоров.

Казалось бы, пожилая маркграфиня, которой уже давно перевалило за тридцать, и молодая прачка, что может быть общего? А общего у них было то, что обе они были женщинами, и других женщин в отряде не было. И, конечно же, дорога, тяжесть её, трудности очень сближают. Теперь генералу не было надобности водить маркграфиню по нужде, да и всякие другие бытовые неудобства Магдалена взяла на себя.

На привале он пошёл проведать Хенрика и посмотреть его руку. Сам оруженосец был просто бел, как полотно, а кожа на руке была ещё белее. Сшита она была грубой ниткой, но, сразу видно, со знанием дела.

«Ладно, зашил неплохо, этот лекарь Голеб и вправду знал, что делал».

Он немного поговорил со своим оруженосцем, так как тому было всё ещё тяжело и, конечно же, больно. Но Волков знал, что в этой ситуации человеку нужно хоть немного участия. И он спрашивал Хенрика о боли: болит — не болит? Потом говорил, что в течение двух дней, как кожа схватится, так боль начнёт утихать. Это он тоже знал не понаслышке. А потом советовал то, что советовали когда-то ему: если болит — пей вино. Да, от боли он советовал молодому человеку пить вино, а от дурных мыслей — молиться.

— Пейте вино, Рудольф, пейте допьяна, — он очень редко звал своих оруженосцев по имени — ну, кроме Максимилиана, — но в этот раз это нужно было сделать. — Пейте, Рудольф, а как кончится, я велю прислать вам ещё.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

Полдень, даже в тени тяжко было, Волков ужасно боялся, что у него снова застучит в ушах, снова станет нехорошо, поэтому сразу после обеда в душную карету садиться не хотел, но делать-то было нечего, принцесса торопилась. Она хотела видеть своих дочерей. Впрочем, торопилась не только она, все хотели побыстрее вернуться домой. И он, велев Гюнтеру принести кувшин с водой, облил себя