Холокост. Черные страницы. Дневники жертв и палачей - Нина Сигал

она 10 июля 1942 года, но не уточнила, были ли эти гости евреями. Три дня спустя (на той же неделе, когда из лагеря Вестерборк отправился первый транспорт в Освенцим) она сделала запись о том, что «некоторые прячут евреев», не упоминая, что это делала и она сама. Затем она записала, что «кто-то прибыл» в дом Гера и Сини, и уточнила, что у этого человека не было буквы «J» в удостоверении личности. Это «J» – единственная зацепка. Отсутствовала ли буква «J» из-за того, что у этой женщины были поддельные документы? Или потому, что она не была еврейкой?

Но мы наверняка знаем, что в июле в Эпe появился пятнадцатилетний мальчик по имени Лу ван Битс, «очень смуглый, с еврейской внешностью», но крашеными светлыми волосами. Местный фермер по имени Пропер временно приютил его, позволив пожить в своем пустующем загородном домике в лесу.

Мальчик смог исчезнуть из Амстердама, когда оба его родителя были депортированы. Пропер полагал, что безопасность мальчика в этом домике вскоре окажется под угрозой в связи с появлением в соседних домиках других людей, которые начнут приезжать туда на отдых. Учитывая это, он спросил преподобного Виллема Фредерика Хендрика тер Браака, пастора местной реформатской церкви, что можно было сделать в такой ситуации. Тер Браак предложил ему обратиться к Дерку Хендриксу, директору школы, который недавно вышел на пенсию и переехал в тихое местечко в лесу.

Элс Хендрикс, дочь Дерка, помнила ту ночь и позже написала об этом в неопубликованных мемуарах. «Когда он появился в тот вечер в нашем доме, он был чрезвычайно расстроен, – вспоминала она. – Он был охвачен страхом, очень напряжен и растерян. Сначала мы позволили ему выговориться, рассказать о том, что пережила его семья, как неуверенно, одиноко он себя чувствовал, с какими опасностями ему пришлось встретиться». Как отметила Элс, в тот раз она и ее семья впервые полностью осознали, что происходит в стране. Она написала: «Мы стали еще больше ценить то, что наш дом стоял в тихом месте, окруженный высокими деревянными стенами и садовыми дверями, выходящими в сторону от дороги»{138}.

«Гости» продолжали прибывать в городок, скорее всего, потому, что он находился в уединенном месте, окруженный лесами, но, возможно, также и в связи с тем, что в кругах Движения сопротивления стало известно, что в Эпе есть люди, готовые оказать помощь.

К августу «Триумвират» готовился принять еще больше гостей. «Предстоит проделать еще много работы, – написала Элизабет. – Если бы только было побольше мест для этих несчастных».

В сентябре «Триумвират» арендовал свой первый дом, «Ларикшоф». «Очень просторная вилла посреди хвойных лесов, которые так высоко выросли, что дом даже не виден с общественной грунтовой дороги», – написала Элс Хендрикс. В этот дом въехало восемь человек. Наряду с этим ван Лохейзены поселили новых людей в своем собственном доме недалеко от парка Пельцер, пытаясь тем временем найти второй дом в аренду. И они нашли его – это был дом «Идво». К октябрю они арендовали третий дом, «Блаувет», «деревянный летний домик»{139}.

Как оказалось, длительное время находиться в таком укрытии могли не все из «гостей». Герхард Бадриан, тридцатипятилетний немецкий еврей, например, обнаружил, что после недолгого пребывания у Гера и Сини у него слишком расшатались нервы. «У нас ему было трудно поддерживать душевное равновесие, – вспоминал позже Гер. – Это был прекрасный, но излишне чувствительный парень. Он много читал, однако было заметно, что ему явно не по себе. Через неделю он сказал нам, что прятаться – это не по нему. Он при этом понимал, что те, кто укрывал его, шли на слишком большой риск из-за его волнения. В этой связи он решил, раз уж он сам был готов на риск, принять активное участие в Движении сопротивления»{140}.

Герхард Бадриан оставался в дальнейшем важным связным для «Триумвирата». Он пошел работать в Центр изготовления документов, нелегальную типографию, которая выпускала фальшивые удостоверения личности и продовольственные талоны. Элизабет использовала для него псевдоним в своем дневнике, называя его «Бернард», имя, которое он также использовал в своем фальшивом удостоверении личности: Бернард ван Эссен[142].

Кроме изготовления фальшивых документов для многих евреев, Бадриан каким-то образом раздобыл форму СС, поэтому он мог присутствовать в ней на нацистских мероприятиях. С его безупречным немецким и светлыми волосами он легко мог выдать себя за немецкого охранника. Он использовал это, чтобы освобождать евреев из тюремных грузовиков. Он также участвовал в действиях вооруженных отрядов Движения сопротивления, пока не погиб под шквалом пуль во время полицейского рейда в Архивный центр в июне 1944 года, когда бойцы Движения сопротивления попытались уничтожить там регистрационные карточки евреев, по которым оккупанты отправляли множество людей на смерть{141}.

* * *

Все участники «Триумвирата» были связаны с Либеральной голландской реформатской церковью, являлись членами конгрегации преподобного тер Браака, все они также были членами леволиберальной политической партии «Либерально-демократический союз». Элизабет ван Лохейзен являлась священнослужителем и возглавляла женскую партийную группу. Она также была членом организации «Церковь и Мир», созданной в 1924 году для пропаганды всеобщего разоружения и принципов отказа от насилия. Кроме того, она принимала активное участие в женском движении. Она помогала организовать женский марш мира, который должен был состояться 18 мая 1940 года, и отметила в своем дневнике, что испытывала «горькую иронию» оттого, что сроки этого мероприятия оказались намечены на слишком позднюю дату: марш должен был состояться через восемь дней после нацистского вторжения.

Элизабет ван Лохейзен была мало похожа на бойца Движения сопротивления. Она выглядела серьезной и рассудительной. Коротко постриженные седые волосы, круглые очки в черепаховой оправе придавали ей вид учительницы в католической школе. Семья Лохейзен владела бакалейной лавочкой в городе Эпе на Бикстраат с 1743 года. Эта лавка была известна торговлей «колониальными товарами и другими продуктами питания». Это означало, что там продавался удивительный ассортимент товаров: специи и соус самбал из Индонезии, кофе, чай, «квашеная капуста в банках», сиропы от кашля, фотоаппараты и кухонные губки.

Элизабет и ее муж Дерк Ян (Дик) управляли своим семейным бизнесом, и в дополнение к продаже продуктов в основном помещении в небольшом соседнем здании они торговали крепкими спиртными напитками и винами, а их сын Геррит Сандер (Гер), фармацевт и оптик, заведовал небольшой аптекой в пристройке. Таким образом, бакалейная лавка ван Лохейзенов была местом притяжения для почти всех 6500 человек, живших в городе, и еще около 9000 человек, проживавших в муниципальном районе. Благодаря своей работе семья была также связана с поставщиками всевозможных товаров, сетью предприятий по всей стране. Эти связи оказались полезными для их деятельности в Движении сопротивления{142}.

Хотя руководителем в группе была Элизабет, Дик, Гер и Сини также стали важными участниками в деятельности этой группы в Движении сопротивления, равно как и обе дочери Хендрикса Дерка – Рейна и Элс. Будучи студентом, еще до войны Гер провел год, обучаясь в Университете Брауншвейга (Германия). В тот год, когда Гитлер пришел к власти, Гер стал свидетелем сожжения нацистами книг. Эта сцена произвела на него «огромное впечатление». Он на собственном опыте убедился в том, насколько ограничены были права граждан при новом режиме рейха, и привез этот опыт домой, в том числе в городок Эпe.

Несколько лет спустя Гер обручился с Сини (Клазиной Джентье Беккер) из Меппеля. Он входил в правление ассоциации «Единство через демократию»{143}, которая выступала в качестве оппозиционной силы как в отношении партии НСД, так и коммунистам, и стал своим человеком в городке Эпе{144}.

«Мы были настроены против оккупационного режима, потому что его законы и правила были направлены против людей, – рассказывал Гер после войны. – Они были направлены против отдельных людей, против групп людей, против евреев, цыган и гомосексуалистов. Мы были против этого, против угнетения и несправедливости, направленной против отдельных людей. Мы действовали не из какого-то там