Каверин. Путь к вершине - Александр Зорин

Мальчишка положил камень в карман фартука.

— Знаешь что? — привлек я его внимание. Я пожалею, если не скажу: — Бери деньги и уходи от этого обманщика. Ты сможешь открыть свою лавку и будешь гораздо успешнее этого толстого свина!

Мальчик немного покраснел, но своего смущения не показал.

— Я… благодарю вас за совет, господин — сказал он невозмутимо. — Жду плату завтра. Доброго дня!

И, развернувшись, направился обратно в лавку. Оттуда уже звучали недовольные крики:

— Арсений! Где этот мальчишка?

Когда парень отошел достаточно далеко, я надел на один из пальцев кольцо. Так я точно буду знать, что оно со мной.

Колечко оказалось по размеру.

Разобравшись с волновавшим меня делом, я спокойно отправился осматривать город. Прогулялся мимо жилых кварталов, забрел на местные фермы — восточная часть города была отдана под сельское хозяйство. Здесь были устроены грядки и высажены овощи, стояли какие-то машины, создана сложная система полива. В западной части располагались школы и детские сады.

Как я понял, дети безродных так же, как и дети аристократов, обучаются наукам. Для моего мира это было редкостью — большая часть слабоодаренного населения была почти не образована. Науки им были, по сути, и не нужны — та работа, на которой они находились, не требовала знаний об устройстве человека или понимания природных явлений. Слабые одаренные нанимались в качестве прислуги к магическим семьям, занимались сельским хозяйством или мелкой бытовой магией. Им достаточно было уметь читать, считать и, может быть писать, а ремеслу их обучали отцы.

Также в городе было выделено место для тренировочных площадок. Проходя мимо, я увидел несколько групп детей, отрабатывающих приемы на манекенах. Сейчас они обучались рукопашному бою, и тренер очень внимательно следил за движениями каждого, поминутно поправляя то одного, то другого ребенка и показывая, как правильнее было бы поставить ноги, как должен быть повернут корпус.

Помню, отец когда-то тоже обучал меня рукопашному бою. Он говорил, чтобы стать по-настоящему сильным, нужно уметь «отказаться от всех своих чувств — боли, страха, азарта, радости, грусти». Все ради величия!

Такое уж представление было у нашей знати — чем меньше ум ребенка затуманивают всякие эмоции, тем лучше он может пользоваться энергией. Ведь, по сути, магия — это воплощенное желание. А значит, чем меньше у тебя желаний и порывов, тем легче тебе ими управлять.

Эти идиоты просто не понимали, что по-настоящему могущественными магами становятся не бесчувственные машины без собственной воли, в которых они воспитывали своих наследников, а те, кто разобрался в себе и понял, чего хочет.

Мой отец не признавал этого до самой смерти. Жаль он не застал моего поединка…

С этими мыслями я продолжал наблюдать за тренировкой юных бойцов. Пока не почувствовал, как что-то стремительно приближается ко мне сзади.

Резко дернулся в сторону и влил немного энергии в формирование щита…

А, да это же… ребенок.

— Дядя! Дядя! — ко мне подбежала маленькая девочка в белом платье с бантиками. — Дядя, вы солдат?

Я недоуменно посмотрел на нее. Почему такая мелочь гуляет здесь одна…?

— Дядя, а вы что, глухой⁈ — удивленно спросила девочка, продолжая теребить куртку.

Я осторожно присел, чтобы оказаться с ребенком на одном уровне.

— Нет, я не глухой, — улыбнулся я. — Глухой бы тебя не услышал.

— А чего не отвечаете тогда⁈ — недовольно спросила девочка, скуксившись.

— Прежде чем что-то спрашивать у незнакомых людей, принято здороваться, — ответил я ей спокойно. — Меня зовут Александр, приятно познакомиться.

— А меня Аня! — весело сказала мне девочка. — Вы солдат⁈

Чего она заладила? Да и на солдата я, вообще-то, не очень похож — у меня ни формы, ни оружия.

— Я только им буду — еду через ваш город на Границу, — ответил я и увидел, как лицо девочки светлеет.

— Когда вы поедете, вы можете передать моему папе вот это? — спросила она, протягивая мне игрушку. На меня черными пуговицами смотрела плюшевая смесь ящерки и броненосца — ее чешуйчатое тельце было сшито из мягких зеленых лоскутков, на спине были пришиты гребни из ткани, а на кончике хвоста сделан странный шип из карандаша.

— Это Ревун, — возбужденно начала рассказывать девочка, — он очень сильный и может победить любое существо, потому что у него есть клыки и страшный рев. Я его сшила с папой, чтобы он охранял наш дом. Но теперь я хочу, чтобы он охранял папу! — гордо закончила она.

Я повертел в руках игрушку. Неплохо сделана, только карандаш с хвоста, кажется, скоро отклеится.

У меня и так многовато дел, а теперь еще и это. Вдруг я не встречу ее «папу»? Тогда придется таскать Ревуна с собой.

Поразмышляв немного, решил, что мне как раз будет не очень сложно узнать, где находится папа девочки. Все-таки я имею право получить любую информацию о принадлежащих школе бойцах. Поэтому и передать игрушку будет проще простого. Все-таки девочка явно старалась.

— Ну ладно, передам. Как зовут твоего папу? — спросил я. Лицо девочки сначала стало удивленным, потом задумчивым.

Серьезно… Она не знает имени своего отца?

Я вздохнул.

— Ты здесь одна? Может позовешь кого-то взрослого? — она точно не в одиночку по улицам разгуливает, слишком маленькая.

Девочка тут же оживилась и потянула меня в сторону небольшого парка. Мы быстро нашли ее маму — буквально столкнулись с ней на дороге. Она тут же схватила Аню за руку и притянула к себе.

— Что я тебе говорила, а⁈ Не уходить от меня далеко! А ты? Непослушная! — девочка скуксилась от таких серьезных обвинений.

Женщина еще немного поругалась, пока не заметила меня.

— Ой, извините… — сказала она, и, развернувшись, зашагала прочь. Я даже не понял сразу, что от меня пытаются сбежать.

Как-то это не очень вежливо… Я все-таки ребенка ей привел. К тому же все еще не знаю, кому передать Ревуна.

— Девушка, подождите! — окликнул ее я, догоняя. — Ваша дочь отдала мне игрушку, чтобы я передал ее «папе». Вот только она не знает, как «папу» зовут. Мне нужно имя, чтобы найти его среди бойцов.

— О, да вы местный… — замедлилась она, позволив мне себя догнать— Извините, я просто немного испугалась.

— Испугались? —посреди бела дня пугаться случайного прохожего… это как-то странно.

— Да,