Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

Похоже, мы жили с авторами таких картин в разных Советских Союзах. Я, как и миллионы, — в «двушке», они — не вылезали из коммуналок с заспиртованными соседями. В моем кино шли «Акваланги на дне», «Человек-амфибия» и «Тайна двух океанов», у них — ничего, кроме «Кубанских казаков», вообще. Я единожды пересекся с ГБ в армии — у них чекисты не выводились даже из постелей, не говоря уж о лифтах, прихожих и местах для курения.

А еще в моем СССР жила успешная модель Регина Колесникова, дочь военного, модная штучка и комсомольский секретарь школы, с золотой медалью поступившая во ВГИК без экзаменов. Крестница ее Вера Ипполитовна Аралова, хоть и родилась в Виннице, сроду не была украинкой: редкие фото дают понять, почему похоронена она на Армянском кладбище в Москве, а не на Байковом в Киеве. Сын ее негритенок Джим не ходил в 57-м по Москве в пиджаках попугайских расцветок, т. к. был кадровым офицером Северного флота — а если б и ходил, то с его ростом, Нахимовским училищем и питерской мореходкой навтыкал бы всему оперотряду до трупного окоченения. А если б кто в драке посмел назвать его «шоколадом» — поехал бы туда же, где уже три года чалилась высосанная из пальца королевина мать.

Фильм в год выхода пинали за многое, кроме главного: снят он постмайданной Украиной, давно живущей по принципу «Ты гондон и ты гондон, а я виконт де Бражелон». Продюсеры Мирский с Асадчим, а также сценаристки Бойко и Бек, оставившие след в искусстве картинами «Нужен мужчина» и «Арфа для любимой», умело скрыли чувства к немытой России за столь же искренним антикоммунизмом — на который и повелся совершенно потерявший берега в советогонстве Первый канал. Приглашенная режиссерка Семенова (пользуясь украинским вариантом русского) известна фильмом «Карменсита» и совершенно не могла устоять перед жестоким романсом из жизни золушек. С их помощью (местами весьма эффектной, в стиле «Старых песен») коммунизм опять был разбит наголову.

Как всегда бывает с храбрыми украинцами — ровно через двадцать пять лет после естественной смерти адресата.

Ее Величество желает петь «Рожденная звездой», 2015. Реж. Марат Ким, Владимир Шевельков

Из Марины Александровой вышла бы классная Мирей Матье, но карта легла иначе.

Матье — это не наше 8 марта, и Александрову зарядили на Пьеху.

Пьеху в фильме зовут Клаудией Коваль: поющую польку в Питере 60-х ни с кем не спутаешь, а мороки с правами меньше. За давностию лет и несоответствием внешности голосу прототипа (у Пьехи контральто, а Александрова для самого низкого женского голоса чересчур легковата) Клаудии присвоен репертуар всех Мисс Ресничка 60-х Ведищевой-Миансаровой-Кристалинской, а песни Фельцмана, Саульского, Эшпая и Колмановского про снежинку-дождинку, круглую Землю и кота за углом отписаны ее мужу композитору Паше (Игорь Петренко).

Все остальное по стандарту звездных биографий. Жанр требует атмосферности, и режиссеры научились «снимать» эпоху безукоризненно, почти не пользуясь автоматами с газировкой и плакатами «Болтун — находка для врага». Чуть подкрашенной цветными карандашами хроники, стайки поклонниц в белых носочках, каракули нотных значков на стилизованных титрах. Исполнители в норме: надо и реально блистать, и в ноты попадать, и иметь сходство с оригиналом, что достигается годами упорного обезьянничанья. Картинка, звук — все в ажуре.

И только сценаристы, как обычно, заслуживают оценки «ноль».

Серьезные люди биографиями не занимаются, а у несерьезных источником конфликта всегда служит Советская власть. Это Голливуду пристало вязать интригу вокруг наркоты и звездной болезни — наши звезды безупречны, а жить им мешают Ленин-партия-комсомол. Нет, не с троцкистами-уклонистами-двурушниками ведут смертный бой вахтеры-соседи-парторги-паспортистки — а с Гурченко, Булановой, Пьехой и супермоделью Колесниковой. На днях та же судьба ждет Магомаева. Рад буду ошибиться — но сценаристка с Украины, и предчувствия гложут.

При этом представления о социализме у авторов самые смутные. На рандеву с чекистами у них ездят в Смольный, хотя там только обком, а городская ГБ на Литейном. Фарца 60-х толкает с рук Далиду и Дассена, о которых тогда в СССР слыхом не слыхивали — как и об атташе-кейсах, с которых идет торговля. Ресторан на весь Ленинград один, и в нем проходит десять гулянок за картину. Павла песочат за связь с иностранкой, а ее не пускают на родину из опасений, что «останется» — факт, что в Польше был социализм и достать оттуда человека не составляло труда, прошел совершенно мимо авторов.

А все потому, что руку сценаристы Степанова и Криворучко, как и большинство коллег, набивали на мусорном кино про чувства и женскую боль — откуда и черпают основные сюжетные ходы. Все эти неведомые беременности, когда новобрачная хлопается в обморок, и всем все ясно, кроме нее самой, ее тупого мужа, тупого коллектива и тупого города на Неве. Трагическое прерывание беременности в бессознанке (не знать ни про свой залет, ни про аборт — высокий, подлинно индийский класс драматургии!). Внезапные истерики и измены с Юлями любящего мужа и худрука. Влюбленный гэбэшник, на коленях зовущий бежать в заоблачное никуда. Змея-журналистка со сплетнями об ансамбле «Планета» за тридцать лет до самой возможности сплетен в советской печати.

Беата Тышкевич как-то сказала в интервью об особом польском матриархате. Польская женщина не интересуется мужчинами (сущая правда), она занята собой и болтовней с подругой — а если самец понадобится в целях инстинкта, его поманят и дадут приблизиться. Вот именно этим и цепляла Эдита Станиславовна русскую публику обоего пола — незнакомой лукавой самодостаточностью. Вся наша женская эстрада искательно, укоризненно и заискивающе смотрела на недобитых мужиков — и только пани Эдита пела с мужским бэндом задолго до перехода в возрастную лигу. Именно эту сердцевинку среди лепестков, особенное звучание собственного «я», снисходительную королевскую дистанцию с обожателями и следовало педалировать. Но тогда и исполнительница требовалась другая, и репертуар собственно пьехин, а не сборное шестидесятническое попурри про погоду.

«Я люблю бродить одна / По аллеям, полным звездного огня».

«Те, кто музыку не любит, очень злятся — ну и пусть».

«Если я тебя придумала — стань таким, как я хочу».

Такое могла спеть только королева, а не вечная советская брошенка.

Пусть и рожденная звездой.

А глаз — как у орла «Магомаев», 2020. Реж. Роман Прыгунов, Дмитрий Тюрин

Леонид Парфенов определил советский твист как «смену ихнего чуждого „йе-йе-йе-йе“ на наше правильное „ла-ла-ла-лай“». Магомаев был в стране единственным, кому удавалось совмещать. Со стажировки в