Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918 - Ричард Эдгар Пайпс

атаку на Керенского и его правительство пошла консервативная пресса. Типичной была, например, передовая статья в «Новом времени», утверждавшая, что спасение России — в беспрекословном подчинении авторитету Верховного главнокомандующего{368}. У нас нет сведений, подтверждающих причастность Корнилова к организации этой политической кампании, но, будучи ее главным героем, он автоматически оказывался под подозрением.

Если трезво взглянуть на взлет популярности генерала Корнилова, можно прийти к выводу, что она была скорее выражением недовольства Керенским в качестве лидера, чем симптомом «контрреволюции». Страна призывала твердую власть. Но социалисты оказались нечувствительными к этим настроениям: более сведущие в истории, нежели в практической политике, они считали консервативную («бонапартистскую») реакцию неизбежной[69]. 24–25 августа, еще до начала каких-либо событий, социалистическая печать писала о контрреволюции как о чем-то свершившемся. 25 августа меньшевистская «Новая жизнь» под заголовком «Заговор» объявляла, что таковой в полном разгаре, и выражала надежду, что правительство подавит его по крайней мере с таким же рвением, с каким преследовало большевиков{369}.

Итак, сценарий заговора был готов. Оставалось найти главное действующее лицо.

* * *

В середине августа началось наступление немцев на Ригу, о котором предупреждал Корнилов. Недисциплинированные, политизированные русские войска не смогли ему противостоять и 20–21 августа сдали город. Для Корнилова это было последним подтверждением того, что русская армия требует незамедлительной реорганизации, — в противном случае судьбу Риги в ближайшее время может разделить Петроград. Анализируя обстоятельства зарождения корниловского мятежа, нельзя упускать из виду плачевного положения дел на фронте, ибо, хотя большинство современников так же, как и историки, рассматривали конфликт между Керенским и Корниловым исключительно как борьбу за власть, для самого Корнилова это была прежде всего последняя отчаянная попытка спасти Россию от военного поражения.

В середине августа Савинков получил из надежных французских источников информацию, что большевики намереваются организовать в начале сентября еще один путч. 19 августа это сообщение опубликовала газета «Русское слово»[70]. Предполагаемая дата путча совпадала, по сведениям Ставки, с датой начала немецкого наступления на Петроград{370}. Источник этой информации неизвестен, а само сообщение, судя по всему, было фальшивкой, так как в большевистских источниках ничто не указывает на подготовку путча к этому времени. Савинков предупредил Керенского, но того информация как будто не обеспокоила: министр-председатель по-прежнему считал большевистский заговор плодом воображения своих оппонентов{371}. Однако он сразу понял, что эти сведения можно использовать как предлог, чтобы обезвредить Корнилова. По его распоряжению Савинков отправился в Могилев со следующей миссией: 1) ликвидировать офицерский заговор в Ставке, о котором сообщал М.М.Филоненко; 2) ликвидировать политический отдел при Ставке; 3) добиться согласия Корнилова, чтобы Петроград с окрестностями, где предполагалось объявить военное положение, перешел из-под его командования в подчинение напрямую правительству; 4) «испросить у ген[ерала] Корнилова конный корпус для реального осуществления военного положения в Петрограде и для защиты В [ременного] Правительства] от каких бы то ни было посягательств, в частности от посягательства большевиков, выступление которых уже имело место 3–5 июля и, по данным иностранной контрразведки, готовилось снова в связи с германским десантом и восстанием в Финляндии»{372}. На этот последний, четвертый, пункт следует обратить особое внимание, так как впоследствии утверждение Керенского, что Корнилов послал кавалерийские части в Петроград с целью свержения Временного правительства, послужило основанием для обвинения того в государственной измене.

Целью поездки Савинкова в Могилев была ликвидация якобы созревавшего там контрреволюционного заговора, а предлогом — необходимость принятия мер против большевистского путча. Как впоследствии уклончиво признал Керенский, он потребовал передать под свое командование некоторые воинские части (то есть Третий кавалерийский корпус), чтобы «в военном отношении» быть независимым от Ставки{373}. Той же цели служило и выведение Петроградского военного округа из подчинения Корнилову.

Савинков прибыл в Могилев 22-го и оставался там до 24 августа{374}. Первый разговор с Корниловым он начал с того, что, несмотря на все разногласия между Верховным главнокомандующим и министром-председателем, им необходимо действовать сообща. Корнилов согласился: пусть Керенский слаб и плохо исполняет свои обязанности, но все же он нужен. Он добавил, что Керенскому стоило бы расширить политическую базу своего правительства, введя в него генерала Алексеева и кого-нибудь из патриотически настроенных социалистов, например Плеханова и А.А.Аргунова. Обсуждая вопрос о реформах в армии, предложенных Корниловым, Савинков подтвердил намерение правительства приступить к их осуществлению и показал последний вариант проекта реформ. Корнилов нашел документ не вполне удовлетворительным, поскольку там предусматривалось сохранение института армейских комитетов и комиссаров. Генерал поинтересовался, как быстро можно ожидать введения реформ. Савинков ответил, что правительство пока не хотело бы их обнародовать, опасаясь мощного противодействия со стороны Совета. Тут он сообщил Корнилову, что, по сведениям правительства, большевики готовят на конец августа или начало сентября новые беспорядки в Петрограде. Поспешное введение армейской реформы может заставить их выступить раньше, и в этом случае их поддержит Совет, также настроенный против реформы.

Затем Савинков перешел к обсуждению мер, направленных на предотвращение большевистского переворота. Он сообщил, что министр-председатель хотел бы взять на себя командование вооруженными силами Петрограда и прилегающих к нему районов. Корнилов был недоволен этим требованием, но уступил. Ввиду непредсказуемой реакции Совета на армейскую реформу и назревающего большевистского путча, продолжал Савинков, хотелось бы усилить Петроградский гарнизон надежными частями, поэтому Корнилову в течение двух дней следует передислоцировать Третий кавалерийский корпус из Великих Лук в пригород Петрограда и передать его в прямое подчинение правительству. Как только это будет сделано, он должен известить Петроград телеграммой. Савинков также сказал, что в случае необходимости правительство готово на «безжалостные» меры против большевиков, а если с ними выступит Петроградский Совет, — то и против Совета. Корнилов полностью одобрил такую решимость.

Верховный главнокомандующий согласился предложить Союзу офицеров перебазироваться из Ставки в Москву, но отказался упразднить политический отдел. Он обещал впредь искоренять в Ставке любые антиправительственные заговоры, о которых ему станет известно{375}.

Утром 24 августа, перед отъездом в Петроград, Савинков сообщил генералу два дополнительных требования. Хотя впоследствии Керенский ставил в вину Корнилову их неисполнение, из воспоминаний Савинкова известно, что он выдвинул их по собственной инициативе{376}. Первое заключалось в том, чтобы до перемещения Третьего корпуса в Петроград заменить его командующего генерала Крымова: по мнению Савинкова, репутация Крымова могла «привести к нежелательным осложнениям». Вторым было требование отделить от Третьего корпуса Дикую дивизию, поскольку негоже, чтобы российскую столицу «освобождали» кавказцы.

Понял ли Корнилов, что Керенский его обманывает? Его слова и действия свидетельствуют, что он не