Искушение - Ольга Дашкова

— С Арни ничего не будет, с Арни все нормально.

— Нет, далеко не нормально, и ты это знаешь. Ты это видишь и ничего не предпринимаешь.

Сжимаю кулаки, понимая, что я реально забил на друга, а он нуждается во мне. Арни лишь на первый взгляд наглый и циничный придурок, который трахает все, что движется. У него в семье тот еще треш, он даже мне не все рассказывает, но я раз увидел его спину, мне чуть плохо не стало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Блин, Борис Сергеевич, давайте завязывайте. Не до вас сейчас и ваших нравоучений. Мне отца в свое время хватило, который тоже постоянно пилил меня.

— Я очень сочувствую твоей утрате.

— А вот я не сочувствую! Понимаете, мне плевать. Он сдох, туда ему и дорога!

Повышаю голос, выпрямляюсь, смотрю на тренера. У него грустные глаза, он устал, как и все мы, но продолжает быть человеком, милосердным, добрым, понимающим.

А вот я — нет, я не хочу этого. Мне плевать. Я не хочу, чтобы кто-то мешал мне разрушать мою жизнь. И делать то, что я хочу, потому что давно не умею жить по-другому.

Лишь с Ингой это понял на миг, что может быть все иначе, что в этом мире есть нечто хорошее и доброе, когда смотрел в ее глаза и видел слезы, после того, как немного излил ей душу.

Но и она меня предаст, как и все. Как мать. Как отец.

Я никогда никому не был нужен.

Удар, второй, еще… еще…

Тренер качает головой, тяжело вздыхает, я вновь чувствую боль в мышцах и костях. Она меня успокаивает.

Глава 34

Прижимаюсь лбом к входной двери, опираясь о нее ладонями, делаю медленный вдох, выдыхая через нос.

Я не знаю, дома Максим или нет. Не посмотрела на парковку и не спросила у консьержа, который странно на меня посмотрел. После встречи с адвокатом и Иваном вышла на проспект, вызвала такси, я не хотела думать о том, что произошло, я хотела уйти.

Шла, ничего перед собой не видя, делая машинальные движения, мозг был сосредоточен на том, что нужно попасть в квартиру, собрать вещи. Только самое необходимое, что может понадобиться в первое время. Уехать в бабушкину квартиру, которую теперь можно полноценно считать своим домом.

Другого у меня нет.

И вот, оказавшись перед дверью, я больше всего боюсь, что Максим сейчас дома. Он может не отпустить меня, а я могу оказаться не такой сильной, как нужно. Пока ехала, поняла, что мне очень легко сейчас прощаться с тем, что у меня было в жизни. Квартира, тот загородный дом, лучшая подруга, бывший муж, который предал и умер для того, чтобы быть с другой женщиной.

Чтобы растить другого, от нее родившегося ребенка, он оставил меня поднимать его бизнес, приглядывать за его сыном. Мне этого ничего не надо. Ни квартиры, ни дома, ни бизнеса. Абсолютно ничего.

Страшно будет прощаться с Максом.

За эти дни мое сердце раскрылось после двух лет скорби, после всего, что я пережила. Я снова начала смеяться, улыбаться. Я была до такой степени с ним раскрепощена, что позволяла ему многое и давала столько же. Наверное, так и должно быть в отношениях между мужчиной и женщиной, которые друг другу доверяют.

Безграничное и абсолютное доверие. Но это только в сексе. Я не знаю, какой Макс в жизни. Точнее, знаю, но с другой стороны. Каким он будет мужем, отцом, как он будет вести себя с женщинами? Уважать их, ценить? Либо так же презирать, как его отец?

Этого я не знаю, не могу сказать. Я жила с ним здесь и сейчас. Чувствовала, наслаждалась эмоциями, я утопала в них. И сейчас, чувствуя, как по щекам вновь льются слезы, я понимаю, что мне будет больно с ним прощаться.

Вставляю ключ в замочную скважину, медленно поворачиваю, слышу щелчок, открываю дверь, захожу в прихожую и замираю на пороге. Я прислушиваюсь к тому, что происходит в квартире — очень тихо. Смотрю вниз, не хватает одной пары кроссовок белых, самых любимых, которые Максим любит носить, не хватает кожанки.

Его нет дома. Из груди вырывается вздох облегчения. Закрыв дверь, разувшись, сняв пальто, иду в свою комнату, не оглядываясь по сторонам. Мне обо всем этом надо забывать. Мебель, интерьер, все это надо вычеркивать из памяти, из своей жизни. Но я знаю, что не получится. Может быть, когда-нибудь, со временем, но не так быстро.

Ухожу в свою комнату, смотрю на незаправленную кровать, кто-то в ней спал. Даже боюсь предположить, кто, но думаю, что Максим. Я так безумно устала, до такой степени, что нет сил даже сделать несколько шагов. Нет сил пойти в ванную, умыться, достать полуразобранный чемодан, тот, что еще лежит в гардеробном углу после приезда из командировки.

Даже хорошо, что я его не разобрала полностью. Осталось покидать туда нужные вещи, достать спортивную большую сумку, положить что-нибудь в нее. Все-таки не хочется тратить деньги на одежду. Те сбережения, которые у меня есть, а их вполне достаточно, чтобы хватило на ремонт и на новую технику, не хочется тратить на пустяки.

А еще обязательно найти документы на машину, потому что ее я не отдам, нет. Единственная компенсация за мой труд, потраченные нервы и пролитые слезы, пусть будет она, мне надо на чем-то передвигаться.

Подхожу к кровати, сажусь, а потом медленно ложусь, поджимая колени к груди. Утыкаюсь лицом в подушку и чувствую запах Макса, его парфюм, смешанный с ароматом геля для душа. В горле образуется огромный ком, стараюсь выровнять дыхание, чтобы не сорваться снова в слезы и в истерику, но не получается.

Выдавливаю из себя громкий всхлип, утыкаюсь в подушку лицом, прижимая к себе ее руками, и начинаю плакать. Господи, ну когда же отпустит? Когда это прекратится? Когда я научусь? Когда я привыкну к этой боли? А ведь когда-нибудь это случится.

Я же привыкла ко всему остальному, что было у меня в жизни. К тому, что со мной сделали те парни, мои соседи. К тому, что моя мать все время мной пренебрегала. Это стало моей привычкой, уже не вызывало бурных эмоций. Это было нормой, в которой я жила.

А сейчас я знаю, что можно жить по-другому. Что миллион людей живут не так, как я. Что есть женщины, которых любят, к которым относятся иначе. Взять хотя бы того же