Бывшие - Мария Николаевна Высоцкая

Выхожу из лифта и останавливаюсь напротив двери в квартиру Руслана. Затаив дыхание, жму на дверной звонок.

Время снова замедляется. Проходит вечность, прежде чем Рус ее открывает.

— Привет, — взмахиваю рукой и залетаю в квартиру как к себе домой. Растираю плечи, прокручиваюсь вокруг своей оси и только сейчас замечаю, что Руслан стоит передо мной в одних брюках.

Быстро оглядываюсь. Складывается впечатление, что он здесь не один. Ежусь от бегущего по позвоночнику холодка.

— Я помешала? — шмыгаю носом и пячусь, пока не вжимаюсь спиной в стену.

— Что-то случилось? — спрашивает вкрадчиво, осматривая меня с головы до пят.

— Я поговорить хотела…

Руслан вытягивает руку в направлении гостиной. Это такое приглашение, видимо.

Подобравшись, запахиваю пальто на груди плотнее и проскальзываю в комнату.

— Ты не один? — реагирую вопросом на довольно приглушенный, почти интимный свет.

Руслан проходит мимо меня к бару. Наливает что-то в бокал и выпивает его залпом.

— Один, — отвечает, как только осушает бокал.

— Хорошо, — киваю и, потерев нос ладошкой, сажусь на диван, снова крепко себя обняв. — Я приехала, чтобы кое-что спросить.

— Валяй, — ставит бокал на бар и упирается локтем в глянцевую поверхность позади себя.

— Мне тут мама кое-что рассказала сегодня. Про то, что тогда случилось…

Тараторю, смотря на свои колени, а когда отрываю взгляд и перевожу его на Руса, вижу, что он ухмыляется в своей этой пассивно-агрессивной манере.

— Что именно? — интересуется, приподняв бровь.

Быстро рассказываю все, что знаю. Сбивчиво, иногда повторяясь по несколько раз и отслеживаю. Каждую его реакцию в этот момент отслеживаю. Почему-то в глубине души мне не хочется верить, что все это правда. Не хочется записывать свою мать в монстры, не хочется ее еще больше демонизировать. Совсем.

Руслан внимательно меня слушает. За все время моего рассказа выражение его лица не меняется. Это максимально спокойная маска, по которой невозможно считать никаких эмоций.

Договорив, зажимаю сложенные вместе ладони коленями и снова смотрю на Руслана. Он отталкивается от барной стойки, пересекает комнату и садится в кресло напротив меня.

— И чего ты хочешь от меня, Настя?

— Это правда? — хватаю губами воздух и молюсь, молюсь, чтобы все это было ложью.

Глупо. Очень глупо. Я словно в развитии в этот момент откатываюсь, честное слово.

Он кивает.

Смотрю на него и чувствую, как по щекам снова катятся слезы. Не плакать не получилось.

— Прости, — всхлипываю, прижимая ладонь к губам. — Извини меня за мою мать.

— Не реви, — слышу его грубый голос. — Было и было.

45

Часто киваю, будто это поможет успокоиться. Руслан продолжает сидеть напротив и смотреть на меня. Единственное, что выдает хоть какие-то его эмоции, это то, как он впивается пальцами в ручку кресла. Складывается впечатление, что еще немного — и он выдерет ее с мясом.

— Настя! — чуть прикрикивает.

Я замираю. Застываю с выпученными глазами, но это помогает.

Растираю слезы по щекам и, втянув в себя как можно больше воздуха, понимаю, что мне очень жарко. Неловкими движениями стягиваю пальто с плеч и снова тру лицо.

— Почему ты мне ничего не рассказал сразу? Тогда…

— Это бы ничего не изменило.

— Нет! — тут же протестую. — Все было бы иначе.

— Ага, — хмыкает. — Ты бы жила с чувством вины все эти семь лет.

— Мы бы справились. Придумали что-нибудь.

Рус приподнимает бровь. Понимаю, что глупо звучу и после драки кулаками не машут, но я имела право знать. Имела!

— Ты не должен был молчать, — выпаливаю на опять нахлынувших эмоциях.

— Если ты пришла обвинять, этот разговор ни о чем, — отрезает холодно и поднимается на ноги. — Все, что было, изменить нельзя. Рефлексировать на эту тему тоже смысла не вижу. Я поступил так, как поступил. Тогда другого выхода не видел.

— А сейчас? — смотрю ему в спину, затаив дыхание.

Руслан поворачивается, проходится по мне внимательным взглядом.

— С кем Ярослава? — намеренно меняет тему.

— С няней. Ты не ответил, Руслан, — поднимаюсь с дивана. — Как бы ты сейчас поступил в такой ситуации?

— Сейчас я себя в такой ситуации представить не могу, — ухмыляется. — Другой уровень, детка, — подмигивает мне и снова тянется за бокалом.

— Я правда хотела рассказать про Ярославу раньше. Как только забеременела, хотела, но мама убедила меня, что у тебя своя жизнь, что ты без меня счастлив, и я… Я ей поверила.

Руслан слушает, но ничего не отвечает. Молчит, только взгляд холодеет.

Переминаюсь с ноги на ногу, сцепив пальцы в замок перед собой.

— Не реви, — он шумно выдыхает, а когда подходит, касается пальцами моей щеки, аккуратно стирая слезинки. — Было и было, — произносит все те же слова. — Я давно смирился.

— А я нет, — качаю головой, — я вообще ни черта не знала. Жила в стеклянной колбе! Но ты, ты! Почему ты не приехал потом? Почему не рассказал все? Я бы поняла. Ты же знал, что я бы поняла, Руслан. Почему?

— Я и правда думал, что ты вышла замуж за сына этого… — хмурит брови. — Я видел вас вместе. Ну и фото с кольцом тоже.

Сглатываю. Становится дурно.

Все это время каждый из нас что-то думал, но так ни разу и не произнес ничего вслух. Не спросил. Ни разу!

— Извини, — пожимает плечами. — Тогда я сделал выбор и решил ему следовать.

— Следовать… С моей подругой переспать, например, да?

— Да, — соглашается, абсолютно меня не щадя.

Вздрагиваю. Его согласие звучит как пощечина. Он будто по-настоящему отвешивает мне сейчас оплеуху.

— Зачем? — звучу истерично.

Не могу понять! Не могу! Не могу!

— Забить последний гвоздь в крышку гроба. Чтобы точно не психануть и не вернуться. Я не раз прикидывал, как остаюсь, как на меня вешают статью, сажают. Ты меня ждешь, — смеется.

Он смеется, а у меня мурашки по всему телу.

Хорошо, что уехал. Глупо было оставаться. Глупо бороться за любовь, когда тебе перекрыли кислород и ты можешь умереть. Тебя не