Кутузов - Сергей Юрьевич Нечаев

всю бесполезность дальнейшего разговора и вручил Кутузову письмо Наполеона следующего содержания: «Посылаю к вам одного из моих генерал-адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу светлость верить словам его, особенно когда он станет выражать вам чувства уважения, издавна мною к вам питаемые».

Точнее, это было даже не письмо, а короткая записка. И историк В.Н. Земцов в связи с этим пишет так: «Факт отсутствия письма, адресованного Александру I, имеет важное значение. Дело в том, что Наполеон на этот раз решил обратиться именно к Кутузову, надеясь на то, что тот сыграет роль своего рода посредника, причем посредника, заинтересованного в начале переговоров».

Затем Лористон заявил о намерении Наполеона послать его для переговоров в Санкт-Петербург. Вместе с тем он попросил Кутузова ходатайствовать о согласии Александра I на эту миссию, а в ожидании ответа заключить пока перемирие. Но Михаил Илларионович отказал в перемирии, однако обещал довести до сведения государя информацию о желании Наполеона. Он пригласил в избу князя П.М. Волконского и в присутствии Лористона передал ему содержание только что состоявшейся беседы. Он также сказал, что предложения Лористона будут доложены русскому императору князем Волконским, который незамедлительно отправится в Санкт-Петербург.

После этого Лористон раскланялся, а его посещение «уяснило Кутузову, как нельзя лучше, затруднительное положение неприятельской армии».

И ряд историков теперь трактуют эти переговоры так: Кутузов сознательно пошел на нарушение воли Александра I не вступать ни в какие переговоры с Наполеоном, стараясь тем самым выиграть время, необходимое для приведения армии к боевой готовности. Якобы Кутузов прекрасно понимал, что время работает на него, и этот его расчет полностью себя оправдал: Наполеон еще несколько дней тщетно ждал ответа от русского императора.

Тем не менее, «несмотря на все предпринятые Кутузовым действия, призванные оправдать в глазах государя его встречу с Лористоном, Александр I выразил крайнее неудовольствие поведением своего главнокомандующего и вновь решительно подчеркнул непозволительность каких бы то ни было контактов с неприятелем».

Визит французского эмиссара в ставку русского главнокомандующего поражает другим обстоятельством. Лористон изначально был убежден в безрезультативности и даже в отрицательных последствиях своей миссии, в то время как Кутузов, наоборот, был первоначально склонен идти на контакты с неприятельским командованием, причем отнюдь не ради того, чтобы ввести его в заблуждение и усыпить бдительность. Однако стечение обстоятельств заставило Кутузова отказаться от своих первоначальных намерений, занять демонстративно непримиримую позицию в ходе встречи с наполеоновским эмиссаром. С Лористоном же произошла обратная метаморфоза: поняв, что переговоры все же состоятся, он, как ретивый исполнитель воли императора, приложил все усилия (впрочем, не всегда демонстрируя вершины дипломатического искусства), дабы добиться хоть какого-то осязаемого результата, но натолкнулся теперь на решительную несговорчивость русского главнокомандующего.

ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ ЗЕМЦОВ, советский и российский историк

И еще один интересный факт. Хоть Михаил Илларионович и отказал Лористону, но «на деле между обеими сторонами водворилось вскоре фактическое перемирие. Мелкие стычки и перестрелки между форпостами прекратились совершенно. Офицеры обеих сторон, поверяя ежедневно форпосты, вежливо приветствовали друг друга. Дело дошло, наконец, до того, что полоса между обоими лагерями сделалась нейтральною почвою, на которой происходили чуть не ежедневно свидания и разговоры между нашими и неприятельскими генералами».

Уход Наполеона из Москвы

Начавшиеся холода вынудили Наполеона выйти из Москвы и пойти во фланг Тарутинскому лагерю.

Безвременье не может быть бесконечным, а любое ожидание к чему-нибудь приводит. Если русская армия, буквально разваливавшаяся после отхода с Бородинского поля и сдачи Москвы, вновь организовалась, опять стала грозной боевой силой, то французская, недавно еще победным маршем входившая в древнюю столицу России, превращалась в неуправляемую толпу. Французские мирные предложения повисли в воздухе, ибо принимать их русский царь не спешил – точнее, не желал. Наступала пора действовать, кто-то должен был взять на себя инициативу, но это оказалось не так-то просто: войска свыклись со своей полумирной жизнью, и вновь идти умирать никому особо не хотелось…

АЛЕКСАНДР ЮЛЬЕВИЧ БОНДАРЕНКО, полковник, военный историк

При этом Наполеон рассчитывал нанести поражение главной русской армии, чтобы обезопасить свои тылы во время отхода на зимние квартиры к Смоленску и Вильно. Когда об этом доложили М.И. Кутузову, тому ничего не оставалось, как попытаться преградить путь наполеоновским войскам под Малоярославцем.

Князь Н.Б. Голицын потом вспоминал: «Фельдмаршал, получив о том известие 11-го числа, немедленно отрядил 6-й корпус генерала Дохтурова для защищения этого важного пункта, и вслед за сим выступил со всею армиею туда же. 12 октября освятило последнее покушение Наполеона, которым, если бы оно удалось, он мог еще спасти свою армию, заведенную в такой отдаленный край, в самое неблагоприятное время года. Корпус Дохтурова выдержал с большим мужеством весь натиск гораздо превосходнейшего неприятеля, и город Малоярославец в продолжение этой упорной битвы переходил несколько раз из рук в руки. Между тем вся армия наша успела выстроиться к вечеру позади города. Ночь прекратила кровавое сражение. На другой день, 13 октября, мы заняли выгодную позицию в уверенности, что неприятель возобновит свою атаку».

О том, что произошло дальше, он пишет так: «Удивление наше было чрезвычайно, когда мы узнали, что Наполеон решился отступить и направил свой путь на Смоленскую дорогу, столько раз опустошенную. Наконец час освобождения настал: сердца наши исполнились радости и надежд».

Итак, 13 (25) октября 1812 года Наполеон с остатками своей армии начал отступать в направлении Смоленска, и с этого момента начался заключительный этап войны, в котором М.И. Кутузов в очередной раз проявил себя как полководец, ненавидевший активные действия: он «повел свою армию вслед за отступавшим Наполеоном».

Если же оставить политкорректность, то можно утверждать, что Михаил Илларионович «никак не помогал Наполеону проиграть эту войну».

А ведь в это время у Кутузова было «87 035 человек при 622 орудиях плюс 28 казачьих полков, то есть еще примерно 14 000 человек».

У Наполеона же на момент выхода из Москвы было «89 640 пеших и 14 314 конных воинов, 12 000 нестроевых, больных и прочих – всего 115 954 человека и 569 орудий».

Русская армия не смогла одержать решительной победы ни под Тарутино, ни под Малоярославцем. При этом М.И. Кутузов с упорством, достойным лучшего применения, придерживал свои основные силы и «старался не втягивать» их в бой с остатками армии Наполеона, предпочитая «подгонять противника и держать его постоянно в напряжении».

Более того, в сражении под Малоярославцем, которое стало третьим по масштабам за всю историю войны 1812 года после Бородино и Смоленска, Кутузов не просто оставил город, но и отступил к югу.

В своем донесении императору, как отмечает историк Н.А. Троицкий, он