Лабинцы. Побег из красной России. Последний этап Белой борьбы Кубанского Казачьего Войска - Федор Иванович Елисеев

Он был отлично воспитан и дисциплинирован. И до самой гибели Кубанской армии никогда у нас не было недоразумений. Не оставил он своих Лабинцев и в трагический час их гибели, оставшись с ними до конца.

Прощание казака

Сережа Севостьянов – так называли его в станице Кавказской, как любимца всех. Сын урядника-конвойца эпохи Императора Александра II. Отец – высокий, стройный, суровый старик с длинной бородой, с которого пиши портрет новгородца Гостомысла. Он коренной житель хутора Лосева, принадлежащего нашей станице, твердый старовер. Семья их принадлежала к первым переселенцам на Кубань с Дона. Родовитые казаки, видные в станице.

В 1899 году, когда я семилетним мальчиком поступил в первое отделение двухклассного училища, Сережа был уже в пятом отделении. Высокий, стройный юноша 13 лет, сухощавый и жилистый, с острыми и веселыми серыми глазами, он резко выделялся среди сверстников своей активностью, разными забавами и озорством. «Ватажный атаман» – можно было дать ему прозвище. Но удивительно то, что учителя относились к нему с уважением. Импонировал он и тем, что в школу ходил в черкеске, и не простой, а суконной, то есть дорогой, темно-вишневого цвета.

После окончания двухклассного училища он скрылся из поля моего зрения на целых 10 лет. Случайно я увидел его в 1909 году, когда он вернулся с действительной службы, отбыв ее вольноопределяющимся в одном из пластунских батальонов Войска.

Потом слышал, что он стал учителем в своем хуторе, и вот, опять через 10 лет, я его встретил сотником и полковым адъютантом 1-го Лабинского полка. О нем сказано в предыдущих брошюрах, что он заболел тифом и эвакуирован.

Подъесаул 1-го Кавказского полка ККВ Ф.И. Елисеев (стоит) с братом Георгием. Тифлис, февраль 1917 г.

Казак станицы Кавказской ККВ И.Г. Елисеев (второй слева) с сыновьями. Крайний слева хорунжий 3-го Кавказского казачьего полка Андрей, третий слева прапорщик 2-го Черноморского казачьего полка Георгий, крайний справа подъесаул 1-го Кавказского казачьего полка Федор. 1917 г.

Георгиевские кавалеры Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и урядники-гвардейцы станицы Кавказской ККВ. Слева направо, сидят: В. Смольняков, П. Рытов, И. Шатохин, Я. Чеплыгин, Г. Булдыгин, А. Нестеров, И. Диденко, Ф. Дмитриев; стоят: Е. Ермаков, А. Стуколов, А. Брокин, Севостьянов, И. Назаров, Н. Бунев, С. Наумов, Я. Орешкин, Шерстобитов, Петкевич. 1914 г.

Генерал М.В. Алексеев

Генерал Л.Г. Корнилов

Генерал А.И. Деникин

Генерал П.Н. Врангель

Генерал П.Н. Краснов

Генерал А.П. Богаевский

Генерал А.П. Кутепов

Генерал В.И. Сдорин

Генерал И.П. Романовский

Генерал С.Г. Улагай

Генерал В.Г. Науменко

Генерал А.Г. Шкуро

Генерал А.П. Филимонов

Генерал И.Г. Эрдели

Генерал Д.К. Абациев

Генералы Ф.Ф. Абрамов (слева) и М.А. Фостиков

Федор Иванович Елисеев в эмиграции

Остроумный, находчивый, веселый, – офицеры-лабинцы от него в восторге, чему и я очень рад. К тому же он мой родич – на его ближайшей родственнице, дочери долголетнего хуторского атамана В.К. Жаркова, женат наш старший брат Андрей, теперь есаул 1-го Кавказского полка. Атаман Жарков Василий Кондратьевич – бывший урядник-конвоец Императора Александра III. Все связано у нас общим учением, родством, службой. Мы все «свои».

Эвакуировавшись из хутора Лосева больным, он прибыл с женой в Казанскую и остановился у тестя. Теперь он явился ко мне полуздоровый и хочет быть в полку.

– Зачем тебе становиться в строй полубольным?.. Вот моя тачанка, садись в нее, будешь следовать за полком, – ответил ему.

Он благодарит за внимание и просит проехать с ним к тестю и теще – попрощаться перед выходом в поход, «в Грузию», как носился слух. Я согласился.

Дом тестя находится на юго-западной окраине станицы, у самого обрыва к Кубани. Мы там. Большой двор. Большой и дом, старинный, на высоком фундаменте. Амбар, сараи, но все запустелое, так как старик один. Единственная дочь, учительница, замужем за Сережей, почему все хозяйство идет к упадку.

Тесть – сослуживец отца Сережи по Конвою при Императоре Александре II. Он еще бодрый, седой, крупный старик с подстриженной бородой. Его овчинная шуба покрыта синим сукном гвардейского мундира-черкески, а на голове изношенная папаха с красным, выцветшим верхом, с галунами вахмистра. Он очень опечален нашим уходом и явно боится большевиков.

Его жена – одна святость, одна ласковость, одно внимание и любовь ко всем, в особенности к своему умному и почтительному зятю – Сереженьке. Меня они встретили как своего родного. Наша мать ведь из Казанской.

Жена Сережи – высокая, стройная казачка, склонная к полноте, в черном траурном платье, она не плачет, но стоит грустная и не знает, что же делать и «чем» угодить своему Сереженьке, которого видит, может быть, «в последний раз»… Даже Сереже стало не по себе…

– Да сядь ты, Дуняша!.. Ведь не на смерть я еду! – старается весело говорить он ей. – Вот в Грузии переформируемся и скоро вновь вернемся, – добавил он.

Эти слова словно вывели ее из забытья, и у нее молча полились горючие слезы.

– Ты все с шутками, Сережа… А разве до шуток теперь, – печально ответила она.

– Ну и что ж?.. Плакать всем? – вновь шутит он.

Может быть, я был счастливее Сережи, его жены, тестя и тещи, что из родительского дома выехал не попрощавшись, а наоборот – выехал весело, будто бы расставаясь лишь на несколько дней… Но здесь?.. Здесь было наглядное горе, словно людей резали тупой пилой и не торопясь.

Пусть печалятся и плачут старики, но молодая женщина, полная физических сил, влюбленная в своего мужа, – что она должна испытывать, провожая его, может быть, навсегда?

– Пойдем, Сережа, на баз. Я тебе дам нашего подростка-коня. Все равно красные заберут, – говорит тесть.

– А может