Быть - Кельта

— А в этом году твою неделю у Источника Углеша провела.

— Да хоть все тридцать. Вернусь — попрошу отца и старейшин отпустить меня в Перерождающий мир, — легкомысленно махнул рукой Горан.

Княжич Ярун не стал на это отвечать, лишь усмехнулся в седую бороду и в его глазах промелькнули сомнения и сожаления. Но Горан их не заметил, а что услышал в голосе, другому приписал.

— Ты, уважь старика, присмотри за снохой моей. Фатта волховица спокойная, но слабовата. Мать и жена — мало кто лучше справится. А вот за чужую дочку своевольную отвечать…

Горан кивнул, соглашаясь. Он просидел за чаем и разговорами до обеда, а потом попрощался с княжичем Яруном и ушел. После беседы ему стало не спокойно, и он отправился сначала к брату, потом к воеводам, перепроверить всё ещё на раз, подумать, посчитать. И после трёх дней хлопот всё же решился усилить свой отряд, взяв ещё шестерых волховиц из дружины и столько же воинов покрепче.

А там уж и распогодилось. И в назначенный день из ворот поместья выполз обоз из семи телег, и с десятью всадниками и всадницами, и более полусотней пеших, да отдельно телегу устроили для трёх сенных девушек княжны Углеши и княжны по замужеству Фатты с её двумя ближницами в услужении. Впереди их ждали долгие-долгие дни в дороге.

Часть 3

Глава 25

Чёрный кот не побелеет.

(Откуда-то)

Дорога, особенно весной, особенно большим обозом — это скука, то и дело сменяющаяся злой руганью. И что с того, что обоз княжий? Телеги и люди медленно ползли по дороге, часто останавливаясь освободить увязшее в разбитой грязи колесо или дожидаясь отставших. А ещё нужно было позаботиться о еде и воде во время перехода и о ночлеге. Так и получалось, что путь, который гонец проскачет за неделю, небольшая компания путников одолеет за полторы, большой обоз проползёт не быстрей, чем за две.

Вот обоз дополз до гостевого двора и… оказался перед закрытыми воротами! Горан подъехал ближе, осмотрелся и громким злым приказом подозвал старшего третьего десятка, которому утром и поручил выслать вперёд человека.

— Где? — княжич показал на ворота и выразительно повернулся к закату.

— Не знаю, — слегка удивлённо и немного испуганно пожал плечами воин. — Я Буешу утром, как приказали, выслал с наказом. Верхом отправил!

— Буешу? О нём потом поговорим. Открывай ворота, зови хозяина двора, — Горан кивнул на закрытые створки.

Воин попробовал толкнуть сначала ворота, но они не поддались — оказались заперты изнутри на засов. Потолкался в калитку, но и она была закрыта. Тогда он позвал двоих себе в помощь и они начали что есть силы колотить и по воротам, и по калитке, пока к ним, наконец, не вышел щупленький седой старичок.

— Ты тут хозяин? Принимай на постой!

— Проходить-то проходите, располагайтесь, гости добрые. А вот как вас столько-то? — дед не без помощи воинов вытащил из ушек тяжелый брус и распахнул ворота. — У меня ж ни снеди, ни сена не заготовлено ещё, да и большой дом с зимы не топил. Кто ж по перепутице поедет, вот и не ждали никого, все по деревням.

— А до деревень далеко? Я двоих выделю, напиши им записки, отнесут, — Горан достал из седельной сумки приготовленный загодя мешочек с задатком и бросил старику.

— Не больше часа хорошего ходу.

Хозяин постоялого двора взвесил денежки на ладони, оценив сумму, и закивал. Потом поспешил открыть двери и в дом, и в конюшню, и в сарай, где всё же нашлось несколько охапок сена лошадям. Горан отрядил двух молодых гридней отнести записки от старика и, оценив как скоро стемнеет, разрешил заночевать там и вернуться утром. Потом согнал с телег сенных парней и девок и отправил поработать — подготовить комнату хотя бы для княжон и общую гридницу для всех, да взять у старика припасов, протопить печь и каши наварить. Самим, раз двор пустой стоит, и их не ждали.

Горан был зол. В доме стояли затхлость и сырость, видать он простаивал чуть ли не с середины зимы. И даже две печи, в которых уже во всю горели дрова, не управятся просушить столько не то что до утра, за неделю. Тут им в помощь нужны солнце в распахнутые окна и ветер, и дюжина девок с тряпками, метёлками и горящими в глиняных плошках пучками трав. А так… хоть истопись, а лучше не станет.

Остальные тоже не сильно-то были радостны. Конечно, лучше ночевать под крышей, а не на сырой земле. Но ещё лучше, когда в доме тепло и уютно, а перед этим есть где счистить пыль и грязь с одежды, а если бы ещё и отмыться… но последнее немного подождёт. Да и хочется вытянуть уставшие ноги, а не бегать, устраивая телеги, обихаживая коней и выискивая местечко для себя.

Спать улеглись большой частью в общей гриднице, только девушек и княжон устроили в каморах наверху и княжич с ночной стражей бодрствовали в сенях, в очередь осматривая дорогу с крыши конюшни и теша себя срамными разговорами.

— А она ка-а-а-ак!.. А там у неё во! — в лицах рассказывал один, под дружное хихиканье остальных. — Как есть говорю, я потом дня два шатался. Горшком меня она всяк-так огрела.

— Так ты её, небось, совсем заморозил! Сам же сказывал, осень была, — хохотнули слушатели.

Когда очередной порыв смеха улёгся, гридни заметили на лестнице зардевшую, как маков цвет, девушку, переводившую взгляд с княжича на кружащиеся под потолком огоньки. Что делать, расступились, пригласили пройти. Она робко сошла вниз и постоянно оглядываясь, на ухмылки мужчин и теребя кончик косы, путая волосы кругом накосника, вышла вперёд, встала напротив Горана и, опустив глаза к полу, тихо проговорила:

— Княжна сердится, просила вам передать, что недовольна.

— Я вот тоже недоволен, — серьёзно, даже без усмешки, ответил он. — Что-то случилось?

Девушка помотала головой, продолжая лохматить косу и переминаясь с ноги на ногу. Ей очень хотелось спрятаться от откровенных взглядов на неё, да и просто было страшно.

— Тогда иди спать.

— А как же княжна Углеша? — девушка робко посмотрела в лицо воина.

— С сестрой я утром поговорю, — устало ответил Горан и махнул рукой, поворачиваясь к притихшему было шутнику-рассказчику. — Пора сменять, иди