Быть - Кельта

их спровадили обратно. И Фатта с Гораном даже выдохнули с облегчением, но не Углеша. Княжна чуть не устроила скандал, требуя от брата и тётки оскорбиться и вернуться, не обращая ни малейшего внимания на сопровождавших, и не заботясь о том, что её слова обязательно передадут Квилиновичам.

— Мы остаёмся, сестра, — твёдро сказал Горан. — И думать забудь обижаться на такой приём. Клану нужен доступ к их портам. И именно ты должна обеспечить выполнение договорённостей и поддержать наши выгоды у них. Отец поручил тебе это дело, и ты должна его исполнить.

— Но ведь это позор для нас! Прапрадед основал клан не продавая за низкие пошлины детей, а просто уничтожил или подчинил себе всех, кто встал на его пути! И мы до сих пор один из сильнейших кланов, а они? Да даже среди их старейшин нет никого близкого мне или тебе по силе! И мы с ними который год договариваемся, кланяемся?

— Прапрадед жил давно. Он был великим воином и мы по сей день именно это мастерство ставим во главе угла. Но княжъ и старейшины всяко больше знают. И если договариваются, то значит нужно договариваться. А не затравленным волком смотреть на свёкров и жениха!

Княжна отвернулась и замолчала, но не намёка не было, что Углеша услышала слова брата. А когда они вернулись на выделенный в пользование гостевой двор и вовсе закрылась в каморе, никого к себе не пустив. К обеду и ужину она тоже не вышла. Фатта и Горан было уже вздохнули с облегчением, решив, что княжна всё же приняла их увещевания и просто ещё не готова усмирить свою гордость, но наверху было слишком тихо.

В полночь в окне мелькнул огонёк лампадки, а потом тихо и осторожно открылась дверь в общую часть горницы. Княжна Углеша, прикрывая трепещущее пламя, вышла, притворила дверь, но не успела дойти до сеней, как вокруг закружили разноцветные огоньки и её окружили её собственные охранницы во главе с Ладой. А следом из своей каморы вышел и Горан. Княжна резко переводила взгляд с одной воительницы на другую, но везде встречала лишь спокойствие получивших справедливый приказ дружинниц. Последним в череде погляделок был княжич, выдержавший долгий, пристальный, наполняющийся ненавистью взгляд и лишь чуть пожал плечами. Девушка смахнула пламя, гася светильничек, и в молчаливом раздражении удалилась обратно к себе, хлопнув дверью напоследок.

На шум вышла заспанная Фатта, осмотрела собравшихся и снова запертую дверь, зевнула, закуталась поплотнее в двухаршинный платок и кивнула двоюродному племяннику и ушла обратно спать. А Горан повернулся к Ладе и попросил:

— Следи за ней, чтоб не ушла. Ваша забота дверь и сени, а во дворе и на крыше я гридней поставил. Случится что — будите. И ко мне можете заходить смело, ни раздеваться, ни запираться не буду.

Лада кивнула и вновь расставила своих поведомых по местам и сама встала, подперев стену у двери княжны Углеши. Хотя они и не думали, что невеста в эту ночь что-то ещё вытворит, но мало ли что, лучше досмотреть лишний час, чем потом локти кусать.

Но к их удивлению остаток ночи прошел спокойно. Да и следующие дни обошлись без неожиданностей. Фатта несколько раз пробовала мягко поговорить с Углешей наедине, только каждый раз уходила ни с чем. Княжна отмалчивалась и повторяла то, что уже говорила при всех. А когда девушка выходила из своей каморы, за ней неотступно следовали четыре охранницы Лады и ещё пара гридней от Горана. Так что ничего вытворить она не могла.

А дни и недели шли, в клане готовились к свадьбе. В гостевой двор порой заходили люди из внутреннего клана, но ни разу не пришел хоть кто-то из княжих родичей. Княжич хмурился, когда оставался один, и отправлял не с попутными купцами, а посыльными из своих воинов письма отцу и старшему брату. Только вот ответа не дождался, вместо даже самой короткой записки, с воротившимися гонцами приехал княжник Куча.

После появления единокровного брата, княжичу Горану захотелось всё оставить, сесть на первую же ладью и уйти вниз по течению до самого юга. Но не мог, не мог оставить ни княжну Фатту одну со всем справляться, ни своих людей, да и если бы княжич был готов покинуть родной клан, то…

А сейчас Горан стоял возле окна, прислушивался к тихому разговору в соседней каморе, хоть и не разбирал ни слова, и блуждал взглядом по двору. Внизу Куча пристал к отдыхавшим после ночного дозора воинам и распекал их за леность. Гридни зевали, сонно моргали и изредка молча переглядывались. Несомненно, языки у них чесались ответить весьма многословно, но золотой подвес призывал благоразумно не перечить открыто. А княжник только пуще расходился и уже начал размахивать руками, хвататься за пояс, на котором сейчас не висел меч, и приплясывал, порываясь отвесить кому-нибудь пинок.

За стеной стало совсем тихо, хлопнула дверь, а потом донеслись всхлипы и приглушенный платком вой. Да и во дворе Куча уже нацелился не только распоряжаться не своими людьми, но и устроить непотребство. А в распахнутые ворота не спеша, вразвалочку, наконец-то заглянул жених в сопровождении десятка витязей-советчиков. Горан стукнул кулаком по подоконнику и стремительным шагом вылетел из своей каморы, стукнул в двери тётки, поспешил через сени вниз и на крыльцо, а там уже с достоинством навстречу будущему родичу.

— Здравствуйте, княжич Чеслав, — учтиво кивнул он как равный равному. — Надеюсь, с радостными новостями? — Горан оглянулся на дом и добавил. — Прости, что сестра встретить не вышла. Не здоровится ей нынче.

— Ничего. Я до княжны Фатты сегодня с делом. Вот, бумаги о моём роде готовы и скреплённый договор, как и было уговорено. Да надеюсь, что трёх дней княжне Углеше хватит поправиться, а то свадебный пир и без молодой…

— Через три дня значит, — Горан снова кивнул и чуть посторонившись пригласил всех проходить, а сам украдкой показал кулак пригревшимся на солнышке гридням и Куче, набравшем воздуха продолжить их ругать. — Значит лучше позабочусь о сестре, чтобы она своей статью украсила праздник.

Они все прошли в гридницу, в которой уже прибрали после утренней трапезы и не успели рассесться по лавкам, как туда же вошла и Фатта. Женщину встретили вставанием и вежливым поклоном. Княжна не раз уже за это время ходила в поместье на княжий двор и снискала уважение своим спокойствием и неизменным отстаиванием нужд своего клана. Чеслав протянул