Быть - Кельта

Вскоре дверь снова отворилась и в гридницу вошли княжъ с княжиной. Они заняли свои места на покрытом мехом резном престоле и только после этого кивком поприветствовали собравшихся.

— Недавно мы отправили посольство, а потом и свадебный поезд в поисках мира. Но наши добрые пожелания обратились против нас. Теперь же на нас обрушилась война. — Княжъ говорил спокойно и серьёзно, от его слов веяло мрачной силой. — Ха! Никогда ещё наш клан не боялся войны, хоть сейчас и не желал её. Так что раз не вышло добром, мы получим желаемое силой. Но сперва… мне уже известно всё, что случилось во время несостоявшейся свадьбы. И я не могу не покарать виновных.

Княжъ ударил кулаком по подлокотнику, и собравшиеся вздрогнули от глухого «тук», пролетевшего через всю гридницу. А после дверь снова открылась и внутрь вошли Углеша и Куча. Княжна держалась с надменной гордостью и ни на кого даже не взглянула, только упрямо вздёрнула нос к потолку. А вот Куча лишился всего своего напора, он плёлся едва переставляя ноги и мрачно уставившись в пол. Раны, несмотря на все старания клановых лекарей, и не думали заживать, а силы возвращаться.

— Вы двоё… вы не справились с возложенной на вас миссией. Мало того, вы ещё и опозорили меня! До тех пор, пока мы не вернём свою честь, я даже видеть вас не желаю. Вы будете заперты в избе на окраине поместья и выходить сможете только чтобы нести братину-шеломницу на поминальных пирах. Идите. Вас туда проводят.

Княжъ замолчал и отвернулся. Никто не проронил ни слова, пока Углеша и Куча не вышли прочь, только Фатта смотрела на них сочувственно, но потом и она опустила взгляд. Когда дверь с тихим стуком закрылась, по гриднице пронёсся дружный вздох — многие перевели дыхание, а потом собрались. Только тишина теперь не была тревожной, в ней теперь было ожидание и уважение.

— Велибор, вместе со старейшинами займись посольствами к другим кланам. Собери тех, кто готов нас поддержать и позаботься, чтобы Квилиновичи остались одни. У старейшины Ели уже есть список возможных союзников, а старейшина Молчан должен был подготовить грамотки. Как завершите с ними — я опечатаю. Горан, принимай на себя командование всеми дружинами. Княжиня, вместе с Харисой займитесь делами с купцами. Камил, Радим, останетесь в подчинении княжича. Хайда, Луша — поможете в охране наших караванов.

В гриднице кто-то хмыкнул, кто-то закивал, обдумывая распоряжения. Но все понимали, что решения были приняты не в эту ночь, а намного раньше, да и что старых княжичей Колояра и Яруна не упомянули даже от внимания не укрылось. Но спорить никто не стал, просто почтительно поклонились и разошлись, даже не обсудив других вопросов, тем паче не обсуждая приказа.

Внутри, казалось, всё прошло почти за пару мигов, но на улице солнце вскарабкалось уже высоко в небо. Горан задержался на крыльце, вдохнул, закрыв глаза, полной грудью свежий воздух, а потом поднялся наверх в свою половинку терема.

После полудня его нашли княжники Камил и Радим и доложили, мол, всё подготовили. Горан вздохнул, отправил их привести во двор дружинного дома Кучу с Углешей и посуровев лицом отправился к воинам.

Обе дружины выстроились по старшинству на большом дворе. Люди хмурились, особенно воевода Светомир и Лада. И хоть сейчас народа собралось меньше, чем накануне, стоять перед ними Горану было вдвое тяжелей. Тишина давила. Где-то спустя половину часа появились и княжники с княжной.

Горан кивнул своим помощникам и зашел в дружинный дом. Вышел обратно он уже с тяжелой круглой братиной в руках. Едва заметно вздохнув, княжич кивком подозвал к себе Ладу, которая сняла накрывающую чашу крышку в виде шлема и поставила её на перила крыльца.

— Воины, павшие в бою, да будут вечно славны ваши имена, а ваши души да не оставят обид и сожалений. Да будет лёгким ваш путь!

Горан сделал глоток и передал братину своей сестре. Углеша хмуро посмотрела на брата, но всё же медленно и осторожно понесла полную чашу в сторону воевод. Куча, подволакивая ногу и держась за бок тоже подошел к крыльцу. Ему Горан вручил пикой вверх крышку шеломницы и кивнул идти за княжной.

Все воины, как только к ним подходила Углеша, молча принимали чашу, отпивали немного солёной воды и возвращали братину обратно. Время шло и ноша становилась всё легче, но не для княжны. Тяжелые взгляды, в которых были боль и спокойствие будто бы клали камни на плечи и сердце волховицы. Ей казалось, что шеломница не пустеет, а в неё всё подливают и подливают воду.

Когда все испили из братины, шеломницу закрыли. За княжной собрались два десятка воинов и гридней, и она осторожно понесла чашу за поместье на Курганное поле, где жены, матери и сёстры погибших уже положили сложенные рубы своих сгинувших родных рядами. Закрытую шеломницу поставили в центре и начали насыпать холм над ними. К закату, наконец, курган поднялся на полтора аршина над землёй. Только тогда Кучу и Углешу отпустили в их двор отмывать руки от земли.

А Горан, наблюдавший за погребением со стороны, вздохнул, чуть улыбнулся и вернулся в дружинный дом. Война. Впереди много работы, остальное можно оставить до более спокойного времени.

Глава 31

Сильные люди получают меньше всего помощи.

Потому что они справятся.

(чьё-то наблюдение)

Дни полетели, затянув всех в свой водоворот из многих и многих дел. В поместье и округе, казалось бы, поднялась суета, но только вот суетливости не было, просто люди шли и шли по дорогам, кто с обозом, кто без. Горан с воеводами вызвали всех воинов клана, и старших гридней, кто отлучился из дружинного дома, и всю младшую дружину, что по заставам и городам сидела и дороги досматривала. Княжъ не торопил, но никто и не думал мешкать — все старались поскорей стянуть силы в кулак и выдвинуться навстречу врагу. И сложно было сказать почему, то ли засиделись за четверть века мира, то ли стремясь опередить Квилиновичей, так же собирающих людей.

За неделю княжич Горан не имел и часа свободного, даже спал урывками и ел не прерывая работы. И всё же большая волна срочных дел схлынула и в два часа после полудня он вдруг обнаружил все посольства и обозы отправленными, а дружину собранную, занятую с воеводами последними уроками