Катулл - Михаил Евгеньевич Бондаренко

пользовались ими в основном рабы и вольноотпущенники. В лупанаре обычно имелся приёмный зал, где полуголые рабыни-проститутки коротали время в ожидании посетителей. Принимали же клиентов они в крошечных грязных комнатушках с непристойными росписями на стенах, где помещалась лишь убогая кровать (деревянная или каменная), покрытая тощим тюфяком. Часто у этих комнатушек даже не было дверей – от основного помещения они отделялись лишь занавеской. Однако это, очевидно, не особо волновало посетителей, поскольку освещение во внутренних комнатах лупанара практически отсутствовало или оставляло желать лучшего.

Состоятельные люди обычно были завсегдатаями небольших «элитных» лупанаров, которые устраивали богачи в своих особняках: девицы там были более «высокого качества». В столице также проживали известные куртизанки, очень красивые, умные, обладавшие изысканными манерами и различными талантами, они обслуживали только богачей и, соответственно, брали за свои услуги огромные деньги.

Существовали ещё сводники и сводницы, которые на определённый срок сдавали за деньги принадлежащих им рабынь-проституток заинтересованным клиентам. Об определённых отношениях Катулла с этими людьми свидетельствует стихотворение 103, адресованное своднику Силону. Поэт заявляет, что Силон сначала должен вернуть ему десять тысяч сестерций (огромную по тем временам сумму!), а потом уже сколько угодно грубить и дерзить. Если же Силон любит деньги, он должен перестать быть нахальным и грубым сводником.

Большую часть заработка своих подопечных сводники, естественно, оставляли себе, поскольку обеспечивали их жильём, одеждой и едой. Тем не менее некоторым проституткам-рабыням всё же удавалось накопить необходимую сумму, чтобы выкупиться на волю. Кроме того, очень часто хозяева харчевен, постоялых дворов и бань принуждали своих служанок отдаваться посетителям за деньги под предлогом исполнения служебных обязанностей[326].

Некоторые проститутки занимались своим ремеслом самостоятельно, без посредников. Работали такие женщины, как правило, у себя дома. В поисках клиентов они бродили по улицам и площадям, особенно около театров, амфитеатров или храмов, где традиционно было много народу; не пренебрегали они и кладбищами[327]. Именно у уличных проституток искал Катулл своего друга Камерия:

И Помпеево гульбище обегал,

Там ко всем подходил девицам всяким,

Тем, конечно, кто был лицом получше,

Стал кричать, приставать к ним: «Эй, отдайте

Мне Камерия, скверные девчонки!»

А одна приоткрыла грудь, сказала:

«Тут он, в розовых спрятался сосочках»[328].

Чтобы привлечь к себе внимание, проститутки наряжались в яркие, броские, вызывающие одежды, а также щедро использовали всевозможные косметические средства. Самые дешёвые проститутки обретались на улицах Субуры[329]. Основными клиентами женщин лёгкого поведения были холостые юноши и мужчины, легионеры и моряки, вольноотпущенники и рабы.

Глава шестая

Последние годы жизни

Чтобы поправить свои финансовые дела или же просто желая забыть о своей мучительной любви к Лесбии-Клодии, Катулл решил поступить на государственную службу. Его давний приятель Гай Меммий, претор 58 года до н. э., в 57 году получил должность пропретора и стал наместником римской провинции Понт и Вифиния, образованной в 65 году до н. э.[330] Новоиспечённому наместнику была необходима внушительная свита, состоящая из преданных ему людей, поэтому Меммий предложил Катуллу отправиться вместе с ним в Вифинию. Поэт охотно принял это заманчивое предложение[331].

Известно, что вся полнота военной, административной и судебной власти в римских провинциях принадлежала наместникам. Поэтому они беззастенчиво и безжалостно грабили подвластные им территории и наживались за счёт местного населения, ведь провинции юридически считались собственностью римского народа. При этом наместники обычно не препятствовали наживаться людям из своей свиты, которые, как правило, возвращались из провинции весьма разбогатевшими.

Весной 57 года до н. э. Катулл вместе со своим другом Цинной[332] покинул Рим и в свите пропретора Гая Меммия отправился в Малую Азию. Обычно римляне передвигались по суше верхом или на повозках, а по морю – на кораблях. Повозки использовали различных типов – двух- и четырёхколесные, иногда весьма роскошные, в которые запрягали ослов, лошадей или мулов.

Во многих городах существовали гостиницы и постоялые дворы для путешественников. Находились они, как правило, близ городских ворот или в центре, недалеко от форума. Заведения поскромнее располагались вдоль больших дорог, связывавших крупные и малые города. У входа в приличную гостиницу часто помещали «рекламную» табличку с перечнем услуг, которые хозяин готов был оказать постояльцам.

Обычно состоятельные люди игнорировали гостиницы и постоялые дворы, предпочитая ночевать у своих родственников, друзей и знакомых или же на собственных виллах. Однако порой им всё же приходилось останавливаться и в провинциальных «отелях». Эти заведения были очень разными – хорошими и плохими. Однако в основном их обстановка и обслуживание оставляли желать много лучшего, так как по большей части они были рассчитаны на бедных и невзыскательных людей. Путешественникам, проезжающим мимо, предлагался скромный отдых под навесом, защищавшим от непогоды и зноя, и кружка подогретого разбавленного вина, а для их мулов или ослов – водопой и корм. Те, кто решил остановиться в гостинице на ночь, имели возможность помыться, основательно подкрепиться горячей пищей и получить в своё распоряжение крохотную комнату, в которой имелись лишь простое ложе (или топчан) с тюфяком, масляная лампа и ночной горшок. Правда, иногда о последнем предмете хозяева забывали, да и кровати в гостиничных комнатах кишели блохами и клопами, которые по ночам весьма досаждали путешественникам.

Обыкновенно при гостиницах имелись харчевни, обслуживающие не только приезжих, но и местных жителей. Они располагались на первом этаже, а комнаты для постояльцев – на первом или, чаще, на втором. Меню таких заведений в основном было следующим: разбавленное вино, лепёшки, свежий сыр, яйца, бобовая каша или похлёбка, варёный горох, блюда из мяса (например, жаркое из баранины), местные овощи и фрукты.

Хозяева гостиниц и постоялых дворов пользовались недоброй славой и ставились на одну доску с ворами, сводниками и игроками в азартные игры. Обычно они являлись вольноотпущенниками или бывшими маргиналами, а по происхождению – чаще всего греками или выходцами с Переднего Востока. Считалось, что гостинщики безбожно обманывают постояльцев, подавая им некачественную еду и сильно разбавляя вино водой, обсчитывают, а порой и убивают путешественников, польстившись на их деньги. Поэтому неудивительно, что завсегдатаями харчевен при гостиницах часто бывали самые разные тёмные личности – грабители, воры, убийцы, проститутки и беглые рабы.

Знатные люди, облечённые властью подобно Гаю Меммию, обычно брали с собой в дорогу многочисленных рабов, которые должны были обслуживать и охранять своих хозяев в пути, поскольку дороги были небезопасны, а также значительное количество ненужных в общем-то вещей. Философ Сенека совершенно справедливо высмеивал их манеру передвигаться: «Все путешествуют так, чтобы впереди них мчалась нумидийская конница и двигался отряд скороходов;