Смоленское сражение - Андрей Иванович Еременко

Контрудар 19-й армии поддержала 229-я стрелковая дивизия 20-й армии. Контрудар, начатый утром 11 июля, вначале имел небольшой успех, передовые части противника были отброшены назад к Витебску, но с вводом свежих сил противнику удалось потеснить наши части и продолжать развивать успех в двух направлениях: Витебск – Рудня, Витебск – Сурож – Велиж.

12 июля противник силами 7-й и 20-й танковых дивизий и другими частями, при поддержке значительных сил авиации, главным образом пикирующих бомбардировщиков, продолжал оказывать сильное давление на участке 19-й армии, нанося главный удар на указанных выше двух направлениях.

В это время я и прибыл на командный пункт 19-й армии, который находился в лесу, что в 5–6 км севернее Рудни. Там находились: командующий армией генерал-лейтенант И.С. Конев, член Военного совета армии дивизионный комиссар М.П. Шекланов, начальник штаба армии генерал-майор П.Н. Рубцов и другие офицеры штаба армии. Я прибыл сюда как уже имеющий некоторый опыт войны, с тем чтобы помочь армии более организованно включиться в боевую деятельность, начать бои с коварным, имевшим опыт войны противником, зазнавшимся своими успехами на западе и у нас в самом начале войны. Враг имел значительное превосходство в силах и почти полное господство в воздухе, об этом я и информировал командование 19-й армии.

Начальник штаба Рубцов доложил об обстановке на фронте (сложной и противоречивой). После совещания мы выехали в войска. И.С. Конев на левый фланг, я на правый. Начальник штаба остался на КП.

Уже по пути, когда наш автомобиль М-1 проследовал Колышки, я заметил, что влево от дороги стрелковый полк принял боевой порядок, но боя не было слышно. Я нашел командира этого полка, он мне доложил следующее: «…стрелковая дивизия в составе двух полков наносила контрудар в направлении Сурож, Витебск, но успеха не имела, хотя сначала было продвинулась, а сейчас она дерется в окружении и связи с ней нет; мой полк тоже из состава этой дивизии, но он не успел подойти (далеко выгружался), поэтому я и не принял участия в контрударе. Здесь же, в районе Колыши, сосредоточился… артиллерийский полк, который прибыл в распоряжение стрелкового корпуса, но штаба корпуса здесь не оказалось».

К моему приезду на правый фланг правофланговая дивизия 19-й армии дралась в окружении, стрелковый и артиллерийские полки сосредоточились в районе Колышки и не знали, что им делать.

По сути дела, оказалось, что правый фланг 19-й армии открыт и для прикрытия его не было войск кроме этих двух полков.

В этой неприятной для нас обстановке я приказал командирам стрелкового и артиллерийского полков прикрыть правый фланг 19-й армии по рубежу: Понизовье, Колышки и не допустить удаpa противника по флангу 19-й армии. Старшим назначаю командира стрелкового полка. Этот приказ доложить командиру стрелковой дивизии, если установите с ним связь, и начальнику штаба армии.

После этого приказа я сделал еще ряд указаний по улучшению организации взаимодействия между пехотой и артиллерией, по борьбе с танками противника. Частям было запрещено оставлять боевые порядки и уходить в противотанковые районы, в случае появления танков противника оставаться на местах в окопах, в щелях и отражать атаку танков метким артиллерийским огнем, ручными гранатами и стрельбой из пулеметов по щелям и т. д.

После этого мы выехали на КП 19-й армии. Хотелось скорее узнать, как идет сосредоточение войск 19-й армии и какие части уже прибыли, чтобы их можно было поскорее подбросить на правый фланг. Я понимал, что именно здесь таилась угроза не только флангу 19-й армии, но и 20-й армии, которая наиболее упорно обороняется и может быть скомпрометирована фланговым ударом врага справа. Вот эти мысли обуревали меня, когда мы подъехали на КП 19-й армии. К этому времени И.С. Конев еще не вернулся на КП.

Нач. штаба Рубцов доложил мне шифротелеграмму, которую он только что получил из штаба фронта, вот ее главный пункт:

«Командующий Западным фронтом маршал Тимошенко приказал назначить новый рубеж для развертывания 19-й армии на фронте (здесь перечисляются пункты)». Подписал шифрограмму начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант Маландин.

Этот новый рубеж по отношению к ранее назначенному рубежу развертывания относился вглубь страны на 50–60 км. Этот приказ вносил большую путаницу в управление войсками армии и ослаблял эту армию, так как к моменту получения этого приказа несколько дивизий уже вступили в бой, а другие соединения и части были на марше в назначенный район сосредоточения. И вот в такой обстановке получен приказ отнести рубеж развертывания на два-три перехода назад. Звучит как анекдот, но факт!

Я был поражен этим решением: мало того что мы оставляли противнику территорию глубиной в 50–60 км, что тоже плохо, но не в этом главное, а главное в том, что этот приказ не соответствовал сложившейся обстановке, а сила приказа в том-то и состоит, что он отдается с учетом обстановки и для создания выгодного положения, что он является мобилизующим началом, что он ставил свои войска в наиболее выгодное положение по отношению к противнику, что в ней заложено предвидение, только с учетом этого отданный приказ становится боевой организующей силой. Приказ же, который мы сейчас прочли с болью сердца, ослаблял армию и вносил путаницу в управление войсками, я понимал, что это сделано не по злому умыслу, а произошло потому, что перед принятием решения не разобрались как следует в обстановке, в результате напороли чушь; допущена очень большая оперативная ошибка, как потом выяснилось, но приостановить действие приказа командующего фронтом я не мог, мало ли что там могло произойти, мне еще неизвестно, не мог я связаться со штабом фронта по телефону, чтобы выяснять обстановку, так как связь между армией и фонтом была нарушена.

Я принял решение: немедленно выехать на КП фронта в район Гнездово. Мы двигались аллюром три креста, т. е. шли со скоростью, какую могли выжать из М-1. К 2-м часам ночи я был уже на КП. Обо всем случившемся доложил С.К. Тимошенко. Он внимательно выслушал меня и сказал, что допущена ошибка! Приказ немедленно надо отменить. При этом он сказал: «Андрей Иванович, прошу вас, поезжайте побыстрее обратно в 19-ю армию и восстановите положение, рубеж развертывания оставить прежний».

Когда я вышел от Тимошенко, чтобы отправиться в 19-ю армию, то встретился с Иваном Степановичем Коневым, который прибыл на КП по этому же вопросу. Я на ходу сказал ему, что приказ о переносе рубежа развертывания отменен и я еду в 19-ю армию, чтобы восстановить положение, я предложил ему