Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

также неоднократно лежал в психиатрической клинике. Когда это случалось, Бернард заботилась о его кошках. Временами он жил у матери, Мюриэль, в ее заставленной книгами квартире на девятом этаже величественного старого здания на Восточной Восемьдесят Шестой улице рядом с парком. «Роберт был не в себе[752]. Просто ненормальный», – вспоминала Долорес Велбер, подруга Мюриэль Саклер. «Он был сумасшедшим, – продолжала она. – У нее был сын, совершенно неуправляемый». Однажды, рассказывала Велбер, Бобби задержали, когда он блуждал по Центральному парку совершенно голый. «Возможно, дело было в наркотиках», – предположила она.

Другие знакомые семьи тоже постепенно уверились, что Бобби страдал зависимостью. Десятилетия спустя, когда старшую сестру Бобби, Кэти, допрашивал адвокат Пол Хэнли в офисе «Дебевуаз и Плимптон» в Нью-Йорке, она вскользь упомянула героиновый кризис 1970-х годов. «У меня есть друзья. Родственники[753]. В смысле, я знаю людей, отдельных людей, которые пострадали, – сказала она. – Это касается жизни каждого. Это чудовищно». Если у Бобби действительно была проблема с героином, то это не единственный наркотик, который он употреблял. По словам Элизабет Бернард, Бобби пристрастился к фенциклидину[754] – сокращенно PCP, или «ангельской пыльце». Изначально созданный в 1950-х годах как транквилизатор, фенциклидин был запрещен[755] после того, как обнаружилось, что он вызывает галлюцинации, конвульсии и агрессивное поведение. Но в 1970-х «ангельская пыльца» стала популярным уличным наркотиком. Когда Бобби ее принимал, вспоминала Бернард, он «начинал психовать»[756].

Швейцары в доме Мюриэль Саклер на Восемьдесят Шестой улице прекрасно знали, что у ее сына проблема с наркотиками. «Она жаловалась[757]: «Он употребляет наркотики», – вспоминал Сеферино Перес, который 47 лет проработал швейцаром в этом доме. – Он был малость того. Из тех парней, которых никто не брал на работу». Иногда Бобби приходил повидаться с матерью уже «на взводе» – либо под воздействием наркотиков, либо в абстиненции, вспоминал Перес. «Он с ней дрался».

Однажды субботним утром летом 1975 года Перес вышел в смену. Вскоре явился Бобби, раздраженный и гневный. Он наорал на лифтера, потом скрылся за дверью квартиры Мюриэль. Но потом оттуда стали доноситься шум и звуки ссоры. «Он хотел денег, – вспоминал Перес. – Может быть, чтобы наркотики купить. Но она ему не давала». Швейцар и лифтер решили посоветоваться с управляющим дома, что им делать. Но он велел не вмешиваться.

Тогда Перес вернулся на свой пост под козырьком парадного входа. Было жаркое июльское утро. Мимо шли туристы к музею «Метрополитен», владельцы собак и воскресные бегуны направлялись в Центральный парк. Вдруг Перес услышал сверху шум, звон бьющегося стекла, а потом гораздо более громкий и близкий удар, когда что-то тяжелое упало на тротуар. Удар был такой силы, словно столкнулись автомобили. Но когда Перес выглянул на улицу, он увидел, что на тротуаре лежит тело. Это был Бобби Саклер. Он упал с девятого этажа. Его череп раскололся об асфальт.

На миг все вокруг замерло. Затем Перес услышал телефонный звонок. Это звонил домофон на входной двери. Сняв трубку, он услышал голос Мюриэль Саклер.

– Мой сын выпрыгнул из окна, – проговорила она. – Разбил окно стулом. – В голосе ее слышалось отчаяние. Потом она спросила Переса: – Вы думаете, он мертв?

Перес посмотрел на тело. Сомнений не было.

– Мне очень жаль вам об этом говорить, – пробормотал он. – Но он умер.

Перес повесил трубку. У дома собиралась толпа. Люди замирали как вкопанные, смотрели во все глаза. Кто-то уже вызвал полицию. Кто-то раздобыл одеяло, и Сеферио Перес укрыл им Бобби Саклера, как завесой тайны.

Глава 9

Призрачные метки

Чем больше предприятий Артур Саклер открывал, чем больше путешествовал, чем больше коллекционировал, чем большего признания добивался, тем сильнее отдалялся от Мариэтты. Она не понимала, почему муж берет на себя такую нагрузку: ведь он уже столь многого достиг и так много приобрел. Почему бы не остановиться и не начать радоваться достигнутому? Но постепенно Мариэтта пришла к осознанию, что для Артура всегда существует какая-нибудь новая, еще не покоренная гора. Должно быть, сделала она вывод, его страсть к коллекционированию подогревалась[758] не только стремлением к общественному признанию, но и некой более глубокой потребностью в том, чтобы «его имя не было забыто миром».

Ее дети выросли. Артур Феликс то отдалялся от родителей, то снова сближался с ними. Вернувшись, он поработал под началом отца сперва в «Макадамсе», потом в «Медикл трибюн» и стал участвовать в управлении семейной фармацевтической компанией Мариэтты «Доктор Каде» в Германии. Отношения Денизы с отцом были более дистантными. После колледжа она осталась на западе Соединенных Штатов и в итоге вышла замуж за Майкла Рича.

Артур все чаще пропадал в поездках[759]. Казалось, что он, вместо того чтобы остепениться к старости, наоборот, взвинчивал темп жизни, словно пытаясь бежать наперегонки со временем[760]. Мариэтта чувствовала себя неприкаянной и угнетенной. Через некоторое время она записалась на психотерапию[761]. Артур был против этого решения[762]: упрямо придерживаясь теорий своих ранних исследований в Кридмуре, он настаивал, что если у жены есть какая-то психологическая проблема, то у нее должно быть некое метаболическое, физиологическое происхождение, и лечить ее следует подходящим фармацевтическим средством, а не терапией. Но Мариэтте психоанализ помогал – настолько, что она решила сама выучиться на психотерапевта[763]. Долгое время едва ли не последним, что связывало ее с мужем, оставался секс. В этом плане Артур всегда был ненасытен. Но Мариэтте стало казаться, что в их любовных актах больше нет эмоций, нет нежности, что для Артура это, как и многое другое в его жизни, превратилось в некое «завоевание»[764]. В конечном счете он потерял интерес[765] даже к сексу. Он будто бы стал теперь совершенно недоступен для Мариэтты, и однажды вечером (это было в начале 1970-х годов) она попыталась увещевать его[766]: если бизнес вызывает у него такой стресс, то они могли бы просто продать предприятия и зажить более простой жизнью. Пожалуйста, молила она его. Но Артур оставался равнодушен.

Тогда Мариэтта спросила:

– Ты меня еще любишь?

И Артур ответил:

– Я люблю другую[767].

Он наконец рассказал ей о Джиллиан, молодой женщине, с которой у него уже не один год была любовная связь. Если эта новость и потрясла Мариэтту, то она все же была вынуждена признать, что некоторые признаки замечала. Долгие отлучки. Неожиданные исчезновения. Однажды ночью, незадолго до этого разговора, когда Артур вроде бы остался ночевать в городе, Мариэтта, ведомая каким-то предчувствием, приехала с Лонг-Айленда