Традиции & Авангард. №2 (13) 2022 г. - Литературно-художественный журнал

Тюка презрительно расхохоталась. Но ключ тут же был хладнокровно передан Льву Арнольдовичу.

Наевшись лепешек с творогом, чеченцы завели беседу о том, что Марфа Кондратьевна обещала им сделать временную регистрацию в Москве.

– Она клялась помочь с изданием дневников, перевезти мать в столицу и не сдержала ни единого слова, – сказала им я.

Но чеченцы упрямо твердили свое.

Марфа Кондратьевна, услышав о намерениях гостей, просунула голову в дыру:

– Мне почему-то никакая регистрация в Москве не требуется!

– Конечно! Ты же москвичка! – напомнил ей Ибрагим.

Макка заплакала:

– Мне нужно в больницу! Но без временной регистрации меня не примут! Медицинского полиса нет…

– Не переживай, – подбодрила ее защитница прав человека. – Как войдешь в приемный покой, сразу падай в обморок. – И ушла в кабинет дописывать статью.

Вечером Христофору места для сна не досталось, и он отправился на лоджию. Разгреб мусор и взобрался на тумбу для обуви.

– На ней буду спать! – объявил мальчик.

Отец принес ему одеяло, пахнущее помойкой.

– Когда я был маленький, я тоже любил спать на улице или на балконе! – поделился воспоминаниями Лев Арнольдович.

– Когда ты был маленьким, существовали балконы? – поддел отца Христофор. – Я-то думал, тогда жили динозавры и люди обитали в пещерах.

Отец обиделся.

Макка настойчиво звонила тетке во Францию, и под длинные гудки, уходящие вдаль, мы заснули.

Бизон и Антилопа, посовещавшись, решили отправиться на отдых в Финляндию. Я осталась со своими проблемами одна и без копейки денег. Мне оплачивались только рабочие часы. Ульяне исполнялось шесть лет, и я пообещала сводить ее в кинотеатр. Срочно требовалось найти хоть какой-то заработок.

Мне попалось в интернете объявление о том, что в богатом районе Подмосковья требуется няня. По указанному адресу расположился особняк в готическом стиле, окруженный забором в виде тяжелого чугунного кружева.

Экономка в классической униформе, почтительно склонившись, представила меня хозяйке – молодой женщине презентабельной внешности, встретившей меня в расстегнутой мужской рубашке на голое тело. Зевая, дамочка читала глянцевый журнал, полулежа на мягком диване, обтянутом нежной телячьей кожей. Ее голые ноги были заброшены на спинку дивана. Шкура полярного медведя небрежно лежала в гостиной на первом этаже и сочеталась с бледно-голубой рубашкой хозяйки и двумя хрустальными люстрами-медузами, свисающими с потолка на прочных металлических цепях. На стене в скромной деревянной раме висел портрет российского президента. Взгляд его был прост, и только полуулыбка выдавала в нем человека ироничного и властного.

– У нас четыре няньки, нужна пятая, – не глядя на меня, бросила хозяйка. – Иди, тебе выдадут одежду.

Больше на меня она внимания не обращала, имени моего не спросила, рекомендации не посмотрела. Я поняла по кивку экономки, что нужно следовать за ней. Мне выдали коричневое платье из хлопчатобумажной ткани, чепец, фартук и туфли, после чего отправили по винтовой лестнице на третий этаж к мальчику. Его сестренки еще спали.

Вокруг наследника суетились работницы из Таджикистана и Узбекистана, которые плохо говорили на русском языке.

– Руку целуй, когда встречать, – шепнула мне одна из них.

– Что делать? – Я не верила своим ушам.

– Руку целовать. Здесь всюду камеры. Хозяин будет смотреть потом, – объяснила смуглая женщина, волосы которой были заплетены в несколько десятков мелких черных косичек.

– И не подумаю! Могу поиграть в мячик. Хочешь играть? – спросила я трехлетнего мальчика в расшитом бисером и явно неудобном пиджачке.

Он радостно закивал.

Няньки с недоумением на меня воззрились, одна даже закрыла ладонью рот и удрученно вздохнула.

– Его отец – барин! В Госдуме спит. Важная птица! – сказала самая юная из нянек.

– Что делает?! – переспросила я.

Женщины средних лет на нее зашикали.

– Ребенка как зовут? – спросила я.

– Максимилиан Сергеевич!

– Максим, пойдем поиграем? – позвала я мальчика в игровой зал с панорамными окнами. Там стояли карусели, привинченные к полу, и сверкали маячками заводные гоночные машины разных цветов, здесь же находилась большая пластмассовая горка. Максим доверчиво побежал за мной. Он был светловолос, боек и упитан. Мальчик забавно пищал, пыхтел, пытался говорить, но получалось бессвязно. Ему понравилась игра с мячом.

Три няньки стояли навытяжку у стены.

Когда мальчик упал, они наперегонки подбежали к нему и подняли, не забыв поцеловать ручки.

– Господин наш! Господин! Как вы, Максимилиан Сергеевич? – заголосили они.

Сорванец выдал им «би-би-ми».

Пора было на прогулку.

– Где его вещи? – спросила я.

Мне на втором этаже показали шкаф с десятками ящиков.

– Здесь фраки, пиджаки, рубашки, воротнички… – перечисляли няньки.

– Где футболки и шорты? – спросила я.

– Здесь, но лучше вести его в сад во фраке…

– Если девочки проснулись, покормите их и приходите к нам, – отдала я распоряжение, вытаскивая одежду по погоде.

Няньки закивали, а со мной осталась самая юная, худенькая и глазастая, она помогла мне одеть ребенка, который крутился как юла.

– Важный русский нянь возьмут, а меня пинать нога, – заплакала девушка с косичками.

– Не расстраивайся. Меня пригласили на несколько дней. И я не уверена, что останусь. Мне здесь не нравится. – Ты русский? – Она посмотрела на меня доверчиво.

– Я из Чечни!

– А меня звать Гюльчатай, можно Гюля, – заулыбалась узбечка. – Моя знать по телевизору, что в Чечня был большой война. Я русский язык сама учить и понимать. Старшие меня не пускать к маленький господин, а я тебе буду помогать.

– Спасибо, Гюля!

– Я из Ташкента приехать.

Спустившись с крыльца, мы отправились гулять по цветущим аллеям, где под классическую музыку журчали фонтаны, выбрасывая вверх упругие струи воды. Чаши из мрамора были украшены фигурками ангелов.

Гюльчатай не упустила возможности излить душу:

– Документ барин отобрать. Домой не пускать. Денег нет. Если барин злой, бить будет. Жена красивая, а нрав как у тигра! По лицу она меня бить.

– Уходи из этого дома, – посоветовала я.

– Надо другой работу искать! – согласилась Гюля.

– Дети у них хорошие.

– Другая мать рожать, они покупать, – заверила меня она.

– Суррогатная мать?!

– Модель не рожать сама, ей нельзя красота испортить, – кивнула моя спутница.

Мы увидели дородную русскую женщину лет пятидесяти в трикотажном платье – она, не разгибаясь, полола грядки.

– Здравствуйте! – поздоровалась я.

– Ты новенькая? – спросила женщина.

– Вы отдохните, вы же устали, – сказала я.

Пот по ее лицу тек градом. Густая прядь черных с сединой волос выбилась из-под тонкой косынки.

– Я живу здесь с мужем и детьми по милости хозяина. Чтобы иметь крышу над головой, приходится днем и ночью работать. Доля у нас такая, – сказала женщина.

Покосившись на окна особняка, работница подошла к нам.

– Ярослава, – представилась она.

От Ярославы я узнала, что раньше она жила у